«С сыном уже покончено, вы мне теперь старичка подавайте…»
Зачем вся эта затея именно в такой форме понадобилась Пушкину? Вот этот вопрос по «дипломной работе» Сергеича – Какую пользу приносил Диплом Пушкину, что конкретно решал? – посильнее будет двух главных загадок Н.Петракова.
Ответами в стиле выспренных эмоцух, что Диплом как меч махом разрубал какие-то там узлы или отделял глыбу гения от камер-юнкерства, может удовлетвориться только недалёкий ум.
Или взять вот это (Н.Петраков «Пушкин целился в царя»):
«Именно в августе-сентябре в голове поэта созревал план «крупномасштабной акции». Цель акции, показать, что свою честь он ставит выше всего на свете – это во-первых, во-вторых, что его интеллект несоизмеримо выше мозгов светских интриганов и для него не представляет никакого труда разобраться в их мышиной возне, и в третьих, в столь неравной борьбе он готов поставить на кон свою жизнь.
Форма реализации этих целей – «автоанонимное» письмо, распространенное в узком кругу своих близких знакомых, что создает возможности для маневра при непредсказуемом развитии событий. А непредсказуемость при операции такого масштаба была обязательным элементом начинающейся игры. Большой игры».
Такие мысли только пустопорожними словесами и назвать можно. Вали Диплому на холку и мышиную возню, и мозги светских интриганов, и возможности для маневра, и непредсказуемость развития, и крупномасштабные операции в большой игре, – Диплом и не только это вынесет!
Без эмо-туфты ежели, то стопроцентно достоверного ответа на вопрос о полезности Диплома не будет, я так полагаю. Причина не только в бенкендорфской зачистке пушкинских бумаг, но даже и в современном положении дел: «Рукописи Пушкина охраняются тщательным образом. Чтобы получить их в работу, а тем более для передачи на экспертизу, надо предъявить веские основания, убедить сотрудников Пушкинского дома в продуманности такого шага, преодолеть... (А.Лисунов, «Судное дело«). А между тем, какие ныне-то сложности отсканировать на всеобщее обозрение наследие Пушкина? В чём проблемы-то? А видимо в том, что как бы чего даже до сю пору не того вылезло из пушкинского архива!
Поэтому в поиске ответа приходится предполагать, исходя из здравого смысла, а также из правил русского языка и того убеждения, что у Пушкина каждое слово в чести (т.е. нет вранья).
+++
Сергеич неоднократно упоминает некие полученные им анонимные письма. С очевидностью, это не могут быть только дипломы рогоносца, ибо что один Диплом, что их десять дублей, по факту это один документ. Следовательно, Пушкин получал и другие анонимные письма. И написаны которые могли быть на дорогой дипломатической бумаге. И автором некоторых из этих других анонимок вполне могла быть вряд ли случайно всплывшая в разговоре с В.Соллогубом светская мадам. Графиня Нессельроде? Пуркуа па? Её благоверный Карл Роберт фон Нессельроде-Эресховен как раз был не умевший толком говорить по-русски родившийс в Лиссабоне немец-дипломат, т.е. вообще говоря, иностранец.
Что же могло быть в этих других анонимках мерзкого против жены Пушкина? С большой вероятностью то, что в светских салонах ползёт слух, что её уже осмотрел некто, может, и получше мозольного оператора. И причиной тому то, что Пушкин – импотент. Вдобавок подзудеть ещё и текущим моментом – указанием на блестящего балеруна француза-поручика, де мол и этот малый вот-вот добьётся очевидной всему свету цели, если уже не добился.
Может, анонимки эти были местью за эпиграммы, может, местью за то, что Пушкин из другого теста вылеплен, а может, и просто стремлением хоть как-то навредить тому, кто талантливее, кто общепризнан. Впрочем, могут быть и иные причины – у женской неприязни своя нелогичность.
Сдаётся мне, что пушкинский Диплом был своего рода ответной контратакой.
Главным образом, он бил в связку Николай-1/Нессельроде (с Геккернами на подхвате). Нессельроды извещались так же анонимной ответкой, что их потуги раскрыты и тщетны, потому что бесполезны. Николя-1, чтоб не зарывался, прыгая по девочкам, предупреждался темой обнародования Орденской историографии. (Их шестёрка, шустрый балерун Дантес, получил чего попроще – вызов).
Те же из своих, кто ни то, ни сё, просто вернут с оказией Диплом Сергеичу. Псевдодрузья прочтут Диплом, но им придётся обойтись шутливым сигналом «Борх». Ну, а друзья настоящие, на которых можно положиться, такие, как Соллогуб, приедут с невскрытым вторым конвертом к Пушкину.
Pourquoi pas?
Родила царица в ночь…
Повторим основной вывод, это полезно. Суть составленного Пушкиным на основе трафаретной шутки диплома рогоносца в следующем:
Жёны Нарышкина, Пушкина, Борха были императорскими любовницами, и истории про это и не только про это Пушкиным не только записаны или могут быть записаны, но и обнародованы или могут быть обнародованы.
Вот почему «заиграло очко» у Николя-1 после ознакомления с дипломом! Вот почему ему срочно понадобилась встреча с Сергеичем, в том числе и на тему «Не подскажете ли вы, милостивый государь, что в сём Дипломе имеется в виду?»
Кокю-шные вариации были Коле-1 не то чтобы совсем пофигу, их всегда можно было списать на завистническое злопыхательство. Куда важнее была информация, а что же такого мог Сергеич написать и что успел опубликовать по около-»дипломной» тематике. Вот это его величеству было далеко не пофигу! Тем более что кое о чём «опубликованном» Коля-1 осведомился ещё в 1828 г.
Первым моё внимание на основную канву подтекста «Гавриилиады» (любовные похождения императорской компашки) обратил Владимир Козаровецкий (и главным образом, именно за это ему и СПАСИБО!). Я согласен с ним, что под «облачным старичком» там выведен Саша-1, а под Марией – секс-бомба того времени полька Мария Нарышкина (Четвертинская). Я не согласен с ним, что под Гавриилом показан Брозин, а под Змеем – Аракчеев. Что я думаю по этим двум персонажам поэмы – об этом как-нибудь позже.
Очень разумно Козаровецкий предполагает, что именно про это (хотя возможно, что с другими фигурами) и живописал Сергеич упёршемуся в поисках автора «Гавриилиады» учредителю выяснительной комиссии Николаю-1. И в результате пришлось его (!) величеству (!!) утереться (!!!), поскольку правильно утверждает Козаровецкий, что такая «живопись» не могла быть сделана достоянием тогдашней гласности, ни публичной, ни комиссионно-судебной.
Таким образом, уже по меньшей мере одна история к моменту появления Диплома была «опубликована» хотя бы в списках. И уже этим назначение Сергеича на позицию историографа Ордена заслужено.
А если к тому же вспомнить фразу из сказочки: «Родила царица в ночь … неведому зверушку» (т.е. ребёнка неизвестно от кого!)? Сгодится она для венценосно-рогоносной историографии?
А если к тому же присовокупить фразу из «Пиковой дамы», где открытым текстом говорится: «Между посетителями поднялся глухой ропот, а худощавый камергер, близкий родственник покойницы, шепнул на ухо стоящему подле него англичанину, что молодой офицер ее побочный сын, на что англичанин отвечал холодно: Oh?«
Заиграет тут рапсодии очко у божепомазанника ввиду вполне себе перспективы более звонкого ропота: «А царь-то – ненастоящий!!!»
+++
Вот что всего два слова – «историографом Ордена» – с трафаретно-шуточным Дипломом делают!
Но я, поверь, – историк не придворный…
Если с дипломно-рогоносной шуткой – Борхом – всё понятно, то с оставшимся – назначением Сергеича историографом – до сего времени дело было швах, по-крупному ежели. Покажем это опять огнём по «своим», и опять на раз-два-три (благо поиск по тексту с помощью CTRL+F «историограф» не сложен).
[Ошибки "несвоего" Лисунова (Пушкин - историограф империи и его "Таким образом, пасквиль намекал, что и камерюнкерство, и ссуды, и звание «историографа» — всё это оплачено Пушкиным тою же ценою, что и благоденствие Нарышкина") - это всё, не считая текста диплома, что в его "Судном деле" имеется по "историографу".]
Начнём с «Гения и злодейства» Королёва.
«Ейн»-ом от него выступит просто сам диплом (и «7-й конверт» и опечатку «Брох» в нижеследующей цитате замнём для ясности):
«Пушкин получил по городской почте седьмой конверт, где и помещался оригинал диплома Ордена Рогоносцев: «Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в великий капитул под председательством высокопочтенного Великого Магистра Ордена его превосходительства Д.Л.Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина заместителем Великого Магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена. Непременный секретарь: граф И.Брох»».
А вот эмоцухи Королёва – неожиданная для него и почему-то трезвая «Цвей»:
«...наш внутренний слух притягивает один явно пушкинский оборот языка – в неожиданном назначении рогоносца – историографом ордена. Вот уж этого в венских образчиках, которые вошли в петербургскую моду злобы… В этом месте ломаный язык пасквиля вдруг трезвеет. Смею думать, что здесь вновь виден пушкинский коготь«.
и температурно-вопросительная «Дрей»:
«Ведь само назначение жертвы одновременно и вторым лицом Ордена (коадъютором) и его первым историографом все-таки несколько смягчает температуру оскорбления; спросим себя: стал бы учитывать эту щекотку самолюбия истинный Враг Пушкина?»
(а более у Королёва с «историографом» ничего нет)
- с очевидностью показывают, что Королёву просто нечего сказать вразумительного, чего делает словосочетание «историограф Ордена» в цитируемом им тексте диплома!
У «чемпиона» Н.Петракова слово «историограф» в «Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали» встречается 27 раз (сказывается академический подход!), есть даже эссе (то, что тупое, видно по названию) «Отвергнутый историограф России», а всё впустую. Не дано было эконом-академику постичь, в чём же Сергеич историограф!
«Ейн» от Петракова:
«Я уверен, что содержательная, смысловая структура текста диплома с головой выдает его автора. Первое: прямое включение императора в «рогоносную интригу». Второе: использование для обличения императора «историографии», т.е. аналогии из интимной жизни его старшего брата. Третье: для подчеркивания аморальности поведения императорской семьи (императрица, конечно, была в курсе «интима своего супруга» на стороне) введение в контекст диплома известного своей извращенностью И. Борха. Все это в совокупности мог создать только Пушкин.»
Увы, эта цитата с головой выдаёт только то, что не «сечёт» Петраков по теме, а в совокупности лишь только услышал звон пушкинского колокола, пропустив мелодию мимо ушей.
«Цвей» от Петракова:
«Аноним…назначает поэта еще и историографом ордена рогоносцев. Момент крайне интересный, если учесть, что Пушкин долгие годы мечтал официально занять место историографа Российской империи. Иными словами, стать преемником Карамзина. Как известно, Николай I поначалу благосклонно относился к историческим изысканиям Пушкина: допустил в архивы, по сути профинансировал издание «Истории пугачевского бунта», поощрял работу над «Историей Петра Великого». Однако со временем по ряду причин царь довольно резко переменил свою позицию».
Мало того, что эта вторая цитата по ряду причин пустопорожняя есть, крайне интересно, что она и неверна по сути. И благоволил, и финансировал Николай-1 расходы Пушкина из-за его жены, и «я, поверь, – историк не придворный«.
«Дрей» от Петракова:
«Вот, собственно, почти вся история о несостоявшемся великом историографе России Александре Сергеевиче Пушкине. Хотя упоминание историографа есть в анонимном дипломе, который послужил поводом дуэли и гибели поэта. «Полные кавалеры, командоры и кавалеры светлейшего ордена всех рогоносцев… единодушно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена всех рогоносцев и историографом Ордена».
Вот куда спустили историка не придворного! Вот где открываются глубокие корни подлинной причины устранения поэта из жизни.»
Если что в этой мысли и открывается, так это не только недалёкость эконом-академика в постижении «историографии» Пушкина, маскируемая куда-спущенной туфтой про «глубокие корни подлинной причины». Судил бы ты, дружок, не свыше сапога!
Сразу скажу, что у В.Козаровецкого про «историографа» мало что имеется (как и у Королёва), хотя именно он ближе всего подошёл к истинному смыслу «историографичности» творчества Сергеича. В его в книге «Тайна Пушкина. «Диплом рогоносца» и другие мистификации» слово «историограф» встречается всего 3 (!) раза, первый из которых -»Ейн» – в цитате от Щёголева:
«Нарышкин – великий магистр ордена рогоносцев – стал рогоносцем по милости императора Александра, пошел, так сказать, по царственной линии, – писал П.Е.Щеголев в книге “Дуэль и смерть Пушкина”. – И первую главу в истории рогоносцев историограф должен был начать с императора Александра. Начать… а продолжать?
Мне думается, составитель диплома и продолжения хотел бы тоже по царственной линии. Если достопочтенный великий магистр был обижен в своей семейной чести монархом (Александром I. – В.К.), то его коадъютору, его помощнику г-ну Александру Пушкину, историографу ордена, кто нанес такую же обиду, кто сделал его рогоносцем?.. Не в императора ли Николая метил составитель пасквиля?»
Увы, не понимает В.Козаровецкий вслед за Щёголевым мысли Лисунова, что «намёк на царя», содержащийся в анонимке, нисколько не обижал и не унижал достоинства поэта как светского человека. Это раз. И Александр-1 был отнюдь не первым царём-королём-императором в истории, у кого были любовницы, – начинай хоть с царя Гороха! Это два.
«Цвей» от Козаровецкого:
«Да, несомненно, Пушкин сам написал этот «диплом», которым не только бросил вызов царю, но и объявил себя историографом масонского ордена в России, тем самым предложив будущим исследователям его стихов и жизни всерьез отнестись к проявлениям масонского символизма в его поэзии…»
Ой, не туда понесло уважаемого Козаровецкого с его «масонизмом», ну как же так! Не про циркули с треугольниками «графил» непридворный историк Сергеич в своих стихах, а например, про выявленные Козаровцким же в теме «Гавриилиады» описания любовных приключений обитателей императорского двора!
«Дрей» от Козаровецкого (впрочем, эта его мысль уже упоминалась):
«…точно вставив три фамилии, добавив всего два слова – «историографом Ордена» – и запечатав конверт сделанной по его заказу печатью) Пушкин превратил «типовой» диплом в уникальный по емкости и многозначности документ, связав в нем в один узел сразу несколько тайн и оставив нам ключи для отгадки…»
Да бросьте Вы, Владимир! Пустое это всё – все эти Ваши ёмкие узлы, многозначные ключи и прочие связанные тайны!
Жёны Нарышкина, Пушкина, Борха были императорскими любовницами, и истории про это и не только про это Пушкиным не только записаны или могут быть записаны, но и опубликованы или могут быть опубликованы.
Вот и всё, что глаголет нам этот диплом!
…Мне доктором запрещена унылость… («Домик в Коломне»)
Про шутовской характер диплома обстоятельно написал А.Лисунов в своей статье «Судное дело»:
«Пушкин если и писал, то вовсе не анонимку, а полный иронии «шутовской диплом» и распространял его не среди незнакомых людей, а в дружеском кругу. А значит, для скандала этот документ не предназначался. Во всяком случае, наличие двух имён в «пасквиле» — Нарышкина и Борха — заставляет так думать».
[ Кандидат филологических наук (!) и к тому же серьёзный специалист по истории литературы 19-го века (!!) доцент Литинститута Андрей Лисунов не попал в число "своих" только за своё это "если и писал". В остальном его статья по полезности стоит на уровне работ Владимира Козаровецкого. Возможно, впрочем, что эта вероятностность в авторстве Сергеича, а также ошибка "распространял его не среди незнакомых людей, а в дружеском кругу" (т.е. игнорирование "нессельродинского" экземпляра) намеренно понадобились Лисунову для прохождения хотя бы и неявной цензуры. Статья его опубликована ни много ни мало в Пушкинском альманахе 1799-2004, хоть и на задах, но до кучи с такими адмиралиссимусами от пушкинистики как Председатель Пушкинской комиссии В.Непомнящий.]
Оцените следующую, как это ни странно правильную, мысль Лисунова:
«Как это ни странно прозвучит сегодня, но «намёк на царя», содержащийся в анонимке, нисколько не унижал достоинства поэта как светского человека. Складывалась парадоксальная ситуация — пасквилянт, если предположить, что он был посторонним лицом, принадлежавшим светскому обществу, — о чём говорит знание им французского языка, — вовсе не стремился обидеть поэта.»
Но особо я благодарен Андрею Лисунову вот за это:
«Только при чём здесь чета Борх? Его, живущего с форейтором, разве волновали измены жены? Подпись Борха могла бы оскорбить Геккеренов, увлечённых друг другом. Но если думать, что диплом писался с намерением серьёзно оскорбить поэта, то явление Борха, даже с намёком на дальние родственные связи его жены с Натальей Николаевной, выглядело лишней, противоречащей основному содержанию пасквиля подробностью. И наоборот, если предположить, что диплом содержал самоиронию, то упоминание о Борхе оказывалось к месту: оно сигнализировало о «двусмысленном», шутовском характере документа. Сама ситуация, когда в компании рогоносцев секретарём работает гомосексуалист, напоминает анекдот!
Мысль подписать «диплом» именем Борха пришла к Пушкину, вероятно, вместе с идеей разослать мистификацию. … Как обратить внимание друзей на своё бедственное положение, как преподнести шутку, отделив розыгрыш отпровокации? Ну, конечно, — заверить диплом «рукой» известного в карамзинском кружке «аста». К сожалению, друзья поэта на это не обратили внимание! Для них «история Нарышкина» оказалась важнее «истории Борха»!»
Ну как это причём здесь чета? А притом, что по паспорту жена Борха на деле была любовницей Николая-1! А Борх причём? Действительно при том, что именно эта фигура делает документ смешной шуткой. И к тому же со смехом в квадрате, ежели Борх – пассивный «аст»!
Однако Лисунов ошибочно (ошибка, опять же, возможно намеренная) связал фигуры Нарышкина и Борха и поэтому ограничил круг тех, кто мог бы врубиться в суть диплома лицами, которые должны «как минимум, принадлежать к литературной среде, а как максимум — входить в литературный салон Софьи Карамзиной!«
Он бы так не сделал, если бы ознакомился, например, с мыслями В.Козаровецкого по «Гавриилиаде».
Переходя к собственно сути «дипломических» перипетий, поначалу выделим те моменты в публикациях «своих» (т.е. персон, заявляющих за Сергеичем авторство диплома), которым они придают заметный вес в своих рассуждениях, но которые не сложно скомпрометировать, обесценить. «Чужих» (т.е. утверждающих за дипломом авторство кого угодно, но не Пушкина) оспоривать не будем, ибо нам так завещано: «Не оспоривай глупца«.
Первым от «своих» пойдёт Королёв («Гений и злодейство«), первый и по хронологическому списку догадавшихся :
«…демонстративная ошибка была также демонстративно исправлена, к букве «и» была пририсована жирная черта: аноним-иностранец исправлял «Александри» на «Александру». (До нас дошло два диплома, и оба идентично исправлены; можно предположить, что и утраченные пасквили имели те же поправки.)
Тут ключ к разгадке диплома.
То, что ошибка была намеренно повторена на других конвертах, еще один пушкинский след — факт, невозможный для Анонима. С какой целью пишущий будет так долго — семь раз! — ошибаться и исправлять себя в одном и том же месте? Абсурд».
Не абсурд! Это всего лишь последствия работы контролёра. Типа в изготовлении документа участвовали минимум 2 человека, более грамотный по-русски из которых правил ошибку другого, основного автора, типа заведомого неруся. Тем самым бенкендорфщики, получив в свои руки несколько экземпляров диплома, заранее ставились на ложный след.
Далее из Королёва:
«Соллогуб, тайно намеченный в секунданты, привозит вскрытый (но не прочитанный) конверт поэту. Пушкин спокоен, увидев письмо, он говорит: «…это мерзость против жены моей». И с этими словами — внимание! — взяв конверт из рук гостя, он тут же на глазах его изорвал.
Этот жест выдает тайный умысел Пушкина. Таким радикальным образом он избавлялся от лишней улики, ведь меньше всего он хотел, чтобы в руки Геккернам попал дополнительный документ, который можно было бы тщательно изучить, сличить почерк, сорта бумаги и отвергнуть все обвинения. Пушкин расчетливо строит свой будущий вызов на косвенных уликах — тут чем меньше бумаг, тем лучше.
И еще одно объяснение — разорвав на глазах Соллогуба письмо, Пушкин уничтожал копию диплома, написанную на обычной бумаге невысокого качества. Ее сорт не годился для обвинения Геккерна».
Не сорт бумаги не годится, а уровень рассуждений Королёва не годится. Мало что Королёву, словно экстрасенсу, ведомо, чего хотел Пушкин. Что, у Серегича был единственный лист нужной бумаги? Что, Сергеич не предусмотрел варианта на тот случай, когда все (а не чем меньше, тем лучше !) экземпляры окажутся у Бенкендорфа под мелкоскопом? Да и был документ у Геккернов, а иначе что Аршиак показывал Соллогубу?
Требуемое по Королёву классикой русских сказок третье будет мелковасто, но таки будет:
«После менее чем трехдневных розысков я уже знал положительно, как мне поступить», — обращался Пушкин к барону Геккерну все в том же неотправленном письме от 21 ноября 1836 года …
Заметим — Пушкин сам противоречит своим же поступкам, ведь вызов Дантесу был послан вечером того же дня, утром которого был получен диплом. Не было никаких «трехдневных розысков».
Заметим уважаемому Королёву, что 1 < 3. Это раз. А во-вторых, кто это выяснил наверняка, то именно диплом рогоносца, а не какое ещё другое анонимное письмо было положено в основу пушкинского вызова Дантесу?
Вторым из «своих» выступит Н.Петраков с «Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали»:
«Не пускает к себе Александр Сергеевич. Такой детектив закрутил, что за без малого сто семьдесят лет никто пружину интриги и ее автора определить не может. Александр Сергеевич оставил две главные загадки своей гибели:
1. Дрался ли Пушкин на дуэли с истинным виновником своего унижения (и в чем собственно это унижение для поэта состояло)?
2. Кто был автором и распространителем анонимного пасквиля, явившегося катализатором бунта поэта?»
Не пускает к себе Сергеич только дураков. Это раз. Пружина интриги вовсе не в том, что излагал не только в этой своей книге уважаемый академик, ибо матримональный аспект вполне себе соответствует нравам тех лет. Это два. И указанные Петраковым 2 загадки – они главные только для него, ему же книжку на тему писать надо. Это три.
Диплом – всего лишь некий ход в игре, хоть крупная шутка, но и особо не выдающаяся, а очередная. И к тому же, какое унижение для Сергеича может быть? Пушкин – он как золотой червонец – ничем не унижаем в принципе.
Далее из Н.Петракова:
«… В тексте анонимного письма Пушкин назван «коадъютором», т. е. заместителем Нарышкина. Таким образом, совершенно недвусмысленно указывается на то, что Наталья Николаевна, жена поэта, является наложницей царя Николая…
Не понять этого Пушкин не мог. … Итак, будем придерживаться очевидного. Пушкин истолковал упоминание о Нарышкине как любой нормальный человек».
Так и хочется задать вопрос: Вы, уважаемый, зачем чушь несёте? Если, по-Вашему, Пушкин – автор, то чего Вы тут плетёте про его понимания и им истолкования?
И наконец:
«Позицию друзей и близких Пушкина, по-моему, наиболее точно и глубоко выразил в 1855 г. С. А. Соболевский: «Публика, как всякое большинство, глупа …… – каждый друг Пушкина должен молчать». Соболевский относился к числу людей, которым Пушкин особенно доверял. Ему ли не знать, что было о чем молчать.»
Похоже, что Петраков числит себя в близких или друзьях (например, по духу) Пушкина, если по нему наиболее точен и глубок по теме Соболевский. Однако, как гласит народная мудрость: молчание – знак согласия. Следовательно, молчать – согласиться с доминантной политикой в отношении пушкинской ситуации – должен тот, кто за то, чтобы все концы в воду, за то, чтобы всё так и оставалось окутанным многими тайнами. По мне так, таких соболевских друзей – за хрен да в музей!
Третьим, опять же в традициях классической русской сказочности, выступит импонирующий мне Владимир Козаровецкий (Тайна Пушкина. «Диплом рогононосца» и другие мистификации):
К сожалению, его заявление «постоянно искать строго научный подход при анализе пушкинских поступков и текстов» свидетельствует о слабости его философии, поскольку нет и не может быть никакой научности по подобной теме. Строгая научность – она в математическом анализе и прочих теориях групп, там, где постулаты с леммами и теоремами.
Далее из Козаровецкого:
«Нас же поражает то, какими скупыми средствами (точно вставив три фамилии, добавив всего два слова – «историографом Ордена» – и запечатав конверт сделанной по его заказу печатью) Пушкин превратил «типовой» диплом в уникальный по емкости и многозначности документ, связав в нем в один узел сразу несколько тайн…»
Ну, что Вас поражает, Владимир, Вам видней. А нас поражает Ваша «поразительность», ибо как можно не точно вставить три фамилии в бланк, для того предназначенный? И какие такие могут быть тайны во всему свету известной информации, что жёны Нарышкина, Пушкина и Борха были императорскими любовницами?
Не из печати надо «выжимать», а из текста. Но это требует мыслей, и мыслей, и мыслей, которых у Вас изрядно, но таки полноты им не достаёт…
И наконец, третье от Козаровецкого:
««Диплом рогоносца» – гениальная пушкинская мистификация, где общепринятое толкование – лишь оболочка текста, а многозначность смысла превращает этот текст и в обвинительный акт, и в духовное завещание одновременно».
Какой обвинительный акт в перечислении императорских любовниц Вы узрели, уважаемый Владимир? Просто глава в истории ордена рогоносцев, хоть и замечательная, но не более. И насчёт духовного завещания – Вы шутовской диплом с «Памятником» Сергеича не перепутали, часом?
Крупно ежели, то слабина позиций уважаемых Петракова (и иже с ним Козаровецкого), а также Королёва и в том, что основное достижение их мысли (автор диплома рогоносцев – сам Пушкин) – это догадка, а не логический вывод.
Следствием указанной слабости являются (пустопорожние, увы) сентеции типа петраковского (из «Пушкин целился в царя«) «Однако диплом рогоносца оказался мощным оружием в борьбе с интригами и сплетнями царского двора, мечом, отсекающим унизительное камерюнкерство от глыбы гения, создавшего памятник нерукотворный» или королёвского «в намеренно вычурной речи пародийного канцелярского уведомления мой внутренний слух притягивает один явно пушкинский оборот языка — в неожиданном назначении рогоносца историографом Ордена. Вот уж этого в венских образчиках, которые вошли в петербургскую моду, никогда не бывало, это явно досочинил сам автор диплома! В этом месте ломаный язык пасквиля вдруг трезвеет. Смею думать, что здесь вновь виден пушкинский коготь«.
Все эти выспренные эмоцухи – отсекающие мечи, глыбы гения и непонятного происхождения виды на пушкинские когти – появляются там, где нечего сказать по существу, а сказать очень хочется.
Как, например, В.Козаровецкому (этот автор заметно отличается последовательностью своей позиции и тщательностью подхода, и его работы по Сергеичу полезны исключительно), подпустившему (понапрасну) типа свежую струю масонства в тему диплома рогоносца: «Пушкин сам написал этот «диплом», которым не только бросил вызов царю, но и объявил себя историографом масонского ордена в России, тем самым предложив будущим исследователям его стихов и жизни всерьез отнестись и к проявлениям масонского символизма в его поэзии, и к наличию информации, зашифрованной в его сказках...» В подтверждение скрытого «масонизма» Козаровецкий приводит выкладки некоей Бусловой, которая после не иначе козырной раскодировки насчитала в «Сказке о мертвой царевне» более чем 40 (!) дат, типа: «…15 июня 1799 года – день объявления Россией войны Испании; 1 февраля 1801 года – день переезда императора Павла I в Михайловский замок; … 17 сентября 1809 года – день, когда был заключен мир между Россией и Швецией; 18 марта 1814 года – день подписания соглашения о капитуляции Парижа...», «...Воскресенье «мертвой царевны» и восстание ее из гроба, – пишет исследовательница, – пришлось на 14 декабря 1825 года – восстание декабристов, а ее «свадьба» – на 13 июля 1826 года – казнь Пестеля, Рылеева, Бестужева, Муравьева, Каховского…» Хотя часть перечня дат намеренно опущена, упомянутого достаточно, чтобы понять, что ни в какие ворота не лезет эта бусловская якобы расшифровка (глупо шифровать общеизвестные и со всех сторон нейтральные датировки типа объявления войны и мира, повышая к тому же риски декодировки).
Отметим и некоторую поспешность авторов, выказавших «автодипломную» догадку. Заключается она в количестве разосланных дипломов. Поначалу и Петраков, и Королёв насчитали 7 их штук. За отсутствие «нессельродинского» экземпляра диплома Королёв законно был оттоптан уже упомянутым Говорковым, а Петракову пришлось впоследствии менять заявленное ранее «кому был разослан этот «диплом»? Вместо того, чтобы разослать его недругам Пушкина, чтобы те позлословили и пустили его по кругу (прочти сам и дай прочесть другому), автор рассылает его только друзьям Пушкина…» и вставлять целую 11-ую главу »Судьба восьмого экземпляра анонимного диплома» в «Пушкин целился в царя«.
Однако и в главе 11 Н.Петраков остаётся в области угадок-предположений: «Нессельроде так и не решился поведать царю о содержании анонимного диплома. Он знал, что иногда бывает с гонцами, несущими плохую весть, и счел за благо затаиться. Поэтому пружина интриги, которую затеял Пушкин, сработала с опозданием, лишь после дуэли«.
Как это «предпочёл затаиться» и «сработала после дуэли», уважаемые?! А это в таком случае что:
Из воспоминаний Соллогуба В.
Неужто 9-й экземпляр диплома ???
Этой серии заметок по Сергеичу я намерен предпослать вот это Кимовское:
Я им говорю: дескать, так-то и так-то, мол,
а если не так, значит, ложь.
А они кричат: «А где факты, мол, факты, мол?
Аргументы вынь и положь!»
И хоть я совсем человек не воинственный,
все-тки погожу, погляжу,
а потом возьму аргумент свой единственный,
выну и на них положу…
Почему? Потому что сложности есть с классическим подходом к изложению результата, а именно с обзором литературы по теме. Уж больно много её бестолковой дохера. И всё пишут, пишут, и пишут, и всё про Пушкина, Пушкина, Пушкина…
А почему не про Антонов Васильевичей Толстоевских пишут? Почему это все эти Блокомаяковские и прочие Фетолермонтютчевы никому в моменте не упёрлись, в отличие от Сергеича, ась?
Вот потому-то и не намерен я бодаться даже заочно со всякоразными писунами, по преимуществу тупорылками, от литературоведения. Ибо с тупорылками бодаться – себя не уважать. Это раз. И к тому же какашку, даже коровью засохшую, лучше не трогать, всяко вони меньше будет. Это два. Но таки отдельные персоны (куда ж без них) удостоятся.
Для начала вынем и положим аргумент: ДИПЛОМ РОГОНОСЦА НАПИСАН САМИМ ПУШКИНЫМ.
Процитируем некоего писателя Говоркова (кто такой? почему не знаю?), кто супротив этой истины (так проще):
Между тем последние несколько лет в ходу революционный взгляд на происхождение «дипломов», утверждающий, что их автором был… сам Пушкин! … Первым обнародовал эту гипотезу писатель Анатолий Королев. Дальнейшее развитие она получила в трудах ныне покойного академика Николая Петракова, активно популяризируемого Вадимом Козаровецким, и Александра Лациса.
Возиться-спорить с маститым Петраковым этот Говорков не стал, предпочёл оттоптаться на более слабом (и к тому же нагруженным ошибочной фактологией) Королёве. И заключил походу следующее:
Окончательной версии последней дуэли Пушкина до сих пор нет. Видимо, это столь же непосильная задача, как создание единой теории поля. Мог ли Пушкин быть автором «дипломов»? Мой ответ: нет, не мог. …Ответ на вопрос об авторстве Пушкина – прежде всего явление веры. Половина читателей, ознакомившись с гипотезой, скажет: да! Другая половина будет верить, что Пушкин не писал пасквилей…
Ну так ты вот здесь – Мог ли Пушкин быть автором «дипломов»? Мой ответ: нет, не мог – или крестик, или трусы сними, родной, если по-твоему и версии-то нет, и явление если оно веры. Чушь-то «Пушкин не писал пасквилей на свою жену, адмирал Нахимов не свинчивал пушки с кораблей и не продавал их туркам, а Лев Толстой не крал в гостях серебряные ложки» – зачем к тому же трикрат пороть? Зомбировать целевую аудиторию – недоумочных школяров, что ли?
К сожалению, таки слабину дают по теме и уважаемые Петраков, Королёв и Козаровецкий. Об этом далее.
Сим уведомляется, что некое прошедшее по ходу пьесы время прошло не зря, и основная линия сайта заметно продвинута в её общем главном направлении – в русской культуре, и конкретно по персоне и творчеству А.С.Пушкина. В частности, вскрыт пушкинский «Домик в Коломне». Абсолютно не проблема то, что заявленное ранее Сообщение 1 смотрится при этом несколько по-детски.
Также стала ясна главная нить второй половины жизни Сергеича.
Отдельное большое СПАСИБО idohturov выражает В.Козаровецкому, небольшие книжицы которого явились заметным подспорьем достигнутого.
Я смело чувства выражаю…
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
А не хозяин на троне был этот лже-Петр-1. Подстава великая, которую принудили поработать на троне.
И Коля-1 пращуру во всём подобен, оказывается. Тоже не хозяин, а отрабатывающий должность [ублюдок, вообще-то].
+++
Отстансевал Сергеич на славу – одним выстрелом двух императорских «работничков» пришпилил навечно!
Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!
Это некто Александр Невзоров, б.у. репортёр. [Hапомним, что интеллигент - это тот, кто в курсе, что 2х2=4, т.е. компьютер - он тоже intelligent].
За что сей субъект удостоен такого звания? А вот за это:
<<<
Какой-то поэт продекларировал: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». В переводе это означает, что наслаждение собственной глупостью — очень сильное чувство. И не только у поэтов. Оно в основе вообще всей культуры homo, которая крайне болезненно реагирует на попытку расправиться с «обманами».
>>>
Этот intelligent б.у. репортёр сподобился Пушкина «переводить»! Титан мысли, йоптыть, уровня трамвайного расписания.
Ведь что такое низкая истина? Это соответствующая реалии инфа с близко-нулевой ценностью, типа «Вчера шёл дождь». И Сергеич сообщает читателю, что ему и его кругу общения тьмы подобных истин будет дороже возвышающий человека вымысел. «Больше ничего не выжмешь из рассказа моего».
А ещё этот Невзоров брехун – заявляет «наши предки … охотно погибали» вместо «мои предки … охотно погибали»:
<<<
Наши предки были существенно ниже нас по уровню развития. Они охотно погибали за родину или веру. Возникли справедливые подозрения, что два этих фактора как-то связаны. Проклюнулось и понимание, что качество разума измеряется отсутствием тайн и «святынь».
>>>
Как там в классике – «если человек идиот, то это надолго», не так ли? Даже если он и intelligent.
Твердят нам перцы от литературы, что Писарев Д.И. – заметная фигура. Лучом критического зренья пронзил он, дескать, Пушкина творенья:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Когда Базаров сказал своему другу несколько слов о плечах женщины, которую он видел в первый раз, тогда наша критика и наша публика порешили, что Базаров — ужасный циник. Но если бы критика и публика потрудились перечитать «Евгения Онегина», то они увидели бы, что идеалист и романтик Ленский далеко перещеголял материалиста и эмпирика Базарова. Базаров говорил о незнакомой женщине, Ленский, напротив того, — о той девушке, в которую он был влюблен с детства; Базаров говорил только о плечах, а Ленский — о плечах и о груди. Стало быть, упрек в цинизме относится по всем правам к пламенным идеалистам двадцатых годов, а не к холодным реалистам нашего времени. Впрочем, это совершенно естественно, потому что, как нам известно даже из прописей, праздность есть мать всех пороков, а в деле праздности Базарову, конечно, мудрено тягаться с Онегиным и с Ленским. Праздность Онегина так колоссальна, что он даже
…………………..дома целый день
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
На биллиарде в два шара
Играет с самого утра.
(Глава IV. Строфа XL1V.)
При таком бездействии мысли враньё на разные темы составляет, конечно, одно из лучших украшений жизни. >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Чем же на самом деле занимается погружённый в расчёты Онегин? С тупым кием - два шара, один, да с самого утра? Элементарно дрочит.
+++
Так что на помойку, на помойку всех этих критично-литературных дурачков Писаревых. По причине их тупости.
Ну, а Сергеич – он крутейший сукин сын! В который раз.
Читаем:
«Гости умные молчат,
С бабой спорить не хотят.»
Понимаем:
Не спорьте с бабами.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ПыСы
Спрашивают:
«А что делать, если таки всё время бабы да бабы попадаются?»
Отвечаю (на французский манер):
Ищите женщину.
Читаем:
«Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.»
Понимаем:
Не имейте дела с мудаками.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ПыСы
Спрашивают:
«А куда деваться, если таки приходится иметь дело с мудаком любого пола?»
Отвечаю:
Обходиться (за неимением лучшего) рамками закона или должностной инструкции.
Всё, чего им не взвесить, не смеряти,
Всё, кричат они, надо похерити.
Сергеич – он не только наше всё, но ещё и космонавт с хоккеистом впридачу [вставки мои - ИД]:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Из русских классиков в Западной Европе безоговорочно известны и признаны Лев Толстой и Фёдор Достоевский [один графоман, другой соплежуй].
Однако с Пушкиным дело обстоит непросто: некоторые участники первого всемирного съезда потомков поэта жаловались журналистам, что поэта за границей совсем не знают и считают его известным русским хоккеистом или космонавтом.
По мнению некоторых, основная проблема с Пушкиным – в том, что стихи сложнее перевести, чем прозу. … Профессор русской литературы в Оксфордском университете Филип Росс Буллок полагает, что помимо структуры стиха, проблемы у переводчика возникают с передачей массы нюансов и метафор, заключенных в сжатом объеме текста [вот тут мы согласны, скажи, Серёга!].
«В стихе он частично лепил себя по образу Байрона, хотя между поэтами были сложные отношения. Пушкин не был инноватором в поэтической технике, но его классический размер плохо поддается встраиванию в английскую стихотворную ткань. Не в последнюю очередь «неуспех» Пушкина связан с тем, что на Западе хотят ожидать от российской литературы: философствований, рассуждений о смысле жизни, экзистенциальности, а Пушкин интимен и деликатен«, – отметил профессор в беседе с Русской службой Би-би-си.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
«На свете счастья нет, а есть покой и воля«, – это философия или как, ась, уважаемый профессор деликатных щей из Оксфордсей?
А «Недорого ценю я громкие права, от коих не одна кружится голова» – интимнее некуда, чтось?
+++
На самом деле боятся Сергеича гниды, и оттого-то не переводят. А местного розлива россияи его даже в икс-тремисты готовы записать. За Балду, к примеру, или там за «Песнь о вещем Олеге».
Но пушкинская мысль таки обнародована, так что поздно гнидам пить боржоми.
Сергеича можно хоть каждый день поминать:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Еxegi monumentum
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Как и обычно, ни строчечки вычеркнуть нельзя.
И никаких тебе Русий с Росиями.
Ай да Сергеич! Моща!
Вам недоступен чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь:
<<<
«Единая Россия» одобрила решение правительства, единодушно (за – 236, против – 204). Закон изымает из карманов граждан свыше 70 млрд рублей, поднимая с 1 апреля по 31 декабря 2016 года ставки акцизов (налогов) на бензин, дизель, на спиртное и закладывая основу для дальнейшего увеличения акцизов на 2017 год. За счет граждан, за счет снижения их жизненного уровня, правительство латает дыры в бюджете…
Закон правительства предусматривает повышение ставки акцизов на 2 рубля на автомобильный бензин и на 1 рубль – на дизельное топливо за литр. …
«Это крайняя мера», она необходима «в целях сокращения объема выпадающих доходов федерального бюджета вследствие неблагоприятной конъюнктуры на мировых сырьевых рынках», бормотал, опустив глаза, замминистра финансов Юрий Зубарев…
По мнению единороссов, правительство, подняв акцизы, приняло «ответственное решение». …
Зубарева спрашивали: как понимать, что нефть в 4 раза подешевела, по всему миру падает цена на бензин, в США вообще поставлен рекорд по снижению цены на бензин – 78 центов или 24 руб. за литр, а в России бензин дорожает, обходится потребителю уже в 40 и выше рублей? … Зубарев объяснил российский ценовой «феномен» географическими особенностями РФ, неравномерностью заселения территории и отсутствием дорог… >>>
Драть, драть и ещё раз драть светских козлов как сидоровых коз, пока не закукарекают, - вот и вся «ответственная» политика росей-госей.
Вас будут резать:
+++
Не в переносном, а буквальном смысле.
Остатков претендующей на юмор россияйской коммунистической мысли хватило на некое оживление памятника Сергеичу в листовке, зазывающей на сход якобы супротив платных парковок:
Бумажка сия обманывает, впрочем, читателя – никакой Москва не «свой» для него город. Это раз. Какое право требуется гражданам, сиречь государственным рабам, отстоять, непонятно. У раба прав нету вроде как. Это два. Да и зовут этих бедолаг на встречу типа против узаконенного рэкета с депутанами, т.е. теми, кто узаконил аналогичный рэкет , например, налогом на недвижимость. Это три.
Но таки эта бумаженция – лучше, чем ничего. Может, кто из присутствующих и вспомнит строки Пушкина, 200 лет назад написанные, но прямо относящиеся к поводу намечаемого мероприятия:
Паситесь, мирные народы!
…
Вас будут резать или стричь.
Само собой, «Русь» никуда не исчезла, как бы то ни старались россияи всех сортов от тогдашних фуфло-академиков лохоносовых до нынешних борзо-писюнов широкорадов. Она переместилась. Куда? В вечность. В запах, если быть абсолютно точным.
Неустанно пыжатся гнилые россияи истребить этот русский дух в угоду нерусской власти, пытаясь внедрить россо-вирус в сознание народа переделками эпитафий тогда или какими-то нелепыми словами сейчас (типа широкорадовского «Мы все россияне» или названия «История России» у полки в книжном магазине, где стоят книги, посвящённые временам Ивана Грозного).
Почему их потуги бесполезны? А потому что когда ещё мастер высшего уровня – Александр Пушкин – сделал прививку русскому сознанию, защитив тем самым язык народа от россияйского вируса. Надёжную вакцину изобрёл Сергеич, очень надёжную, прямо-таки железобетонную, вставив в 1828 году «Лукоморье» в текст второго (!) издания «Руслана и Людмилы»:
Вот и лепечут вслух и про себя русские детишки вслед за читающими как бы детскую сказку родителями чеканные строки: «Там лусский дух, там Лусью пахнет».
Им вторят и нерусские детки:
Эхо слов русского мастера слышно и за океаном:
Рано или поздно проснувшийся поутру ум задастся вопросом: «А что такое Русь?»
И разум станет искать ответ!
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Как там утверждал Сергеич – «Обнародованную мысль перекупить невозможно», не так ли?
У повести «Пиковая дама» Пушкина очень простой смысл. Этим произведением Сергеич элементарно проверял царскую цензуру – допрут жандармские литературные дядьки до календарного подтекста игры Германн-Чекалинский или нет (Туз/Дама = 14/12).
Проверил. Не допёрли.
И погнал писать «Медного Всадника». Поэму на самом деле не про какого-то бедолагу Евгения, а про восстание декабристов.
Не было бы «Медного Всадника» без «Пиковой Дамы».
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Для чего надо было так исхитряться? А чтобы преодолеть Николашин цензорский чугунный забор. Николя-1, как есть ублюдок буквально (не Павлович Романов, а Данилович Бабкин), страшно боялся обнародования вони «романовского» говна тайн «pомановского» двора и поэтому блокировал любую информацию как на «царские темы», так и про происшествие – восстание декабристов. Но таки сделал его Сергеич.
ПС
Я ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ НЕРУКОТВОРНЫЙ,
К НЕМУ НЕ ЗАРАСТЁТ НАРОДНАЯ ТРОПА.
ВОЗНЁССЯ ВЫШЕ ОН ГЛАВОЙ НЕПОКОРНОЙ
АЛЕКСАНДРИЙСКОГО СТОЛПА.
рождались у расейских цариц:
Существовал слух относительно Александры Браницкой, племянницы и любовницы Потёмкина, которую Екатерина очень баловала, о том, что Александра была на самом деле её дочерью. Он связан с персоной великого князя Павла: Александра родилась в том же 1754 году, что и великий князь, и по преданию, Екатерина родила не мальчика, а девочку, которую подменили сыном служанки-калмычки. Мальчик-калмык стал Павлом, а дочь императрицы будто бы отдали Энгельгардтам.
Как там у Сергеича -
Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь,
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверушку.
МОЩА!
ПыСы
Роисся – она в перде с каких ещё времён, как очевидно. На то и Роисся, чтоб вперде.
Что под камнем сим (см.фото), прочитает любой. А вот что над камнем сим – очень интересно: змея на шарике, да пчёлка на стене. За каким хером понадобились оне на памятнике бабуське Сан Сергеича? Вот за каким?
Ну очень любопытно есть. И урна под сводом – ну точь-в-точь как у самого Сергеича. Тут целый роман. Однозначно.
Сказка ложь, да в ней намёк…
Уроки доброго молодца
Способ, который применяет Пушкин для обнародования фактов из истории дома Романовых, – иносказание. В «Домике в Коломне» Сергеич открыто объявил об использовании «Эзопова языка» в своих произведениях. Другое дело, что ему для реализации своего замысла действительно «нет нужды вновь» в элементарно-прямолинейных Эзоповых подстановках, поскольку для преодоления многоступенчатой царской цензуры требовался куда более тонкий подход, а именно неоднозначность открытого текста или та или иная форма кодирования смысла (фонетическая или логическая).
1.На двусмысленность с виду безобидно-нейтрального «В то время дамы играли в фараон» обратил внимание В.М.Есипов. Однако фабула «Пиковой дамы» не оставляет шансов логике «А в это время дамы играют в преферанс» по сравнению с «А в это время господа играют в фараон». Впрочем, насторожить читателя должно было уже редкое по сравнению с общеупотребительными «штосс» или «банк» поименование игры.
Действительно, в то время, в течение 18-го века, в Российской империи пять раз к высшей власти в стране приходили женщины, причём только единожды, от Анны Иоанновны к Анне Леопольдовне в 1740 году, это произошло без «игры в фараон» – дворцового переворота в той или иной форме.
Тут кротко или строго
Царило много лиц,
Царей не слишком много,
А более цариц. (А.К.Толстой)
Не ездила никакая Венера Московская играть по Парижам-Версалям в карты с наследником французского трона герцогом Орлеанским в конце 50-х – начале 60-х годов 18-го века. А вот «богиня любви» из страны Московии, жена наследника Российского престола, будущая Екатерина II действительно проиграла свою личную «фараонскую» партию в интригах тогдашней вражды между Англией и Францией и их союзниками (события времён Версальского договора 1756 г. и Семилетней войны), прежде времени поставив английские деньги на скоропостижную кончину императрицы Елизаветы. И отыгралась она в 1762 г. посредством «au jeu de l’araignée» (паучьей игры), «съевши» собственного муженька-императора в ходе переворота, а уж с помощью трёхкарточной тайны от Сен-Жермена или без оной – не так важно.
2.Угадать, кто из современных героев романов давил бы собственного отца, смог даже взятый в плен при Кульме в августе 1813 года французский генерал Вандам, который в ответ на упрёки Александра I в жестокости ответил: «Но я не убивал своего отца!»
К необходимости для императорской фамилии присылать на царство новых Романовых привели таганрогские события ноября 1825 года, когда брусничная вода наделала вреда Александру I. Романовы эти уже давно были никакие не Романовы, а немцы Голштейн-Готторпы, хоть и обрусевшие. Русских Романовых к тому времени не осталось и в помине.
3.Что это за мужской портрет, висящий в спальне графини, могла бы написать модная, для высшей знати портретистка Лебрен (1755-1842)? Кто бы это лет сорока, румяный и круглощёкий, в характерном светло-зелёном мундире со звездой мог побывать у неё в Париже ( с учётом войн с французами в начале 19-го века, а до этого запрета выезда за границу Павлом)? А некому, кроме Александра I, 37-и лет въехавшего на белом коне во французскую столицу в марте 1814 года.
От m-me Lebrun имеется и «парный» Александру I портрет его жены Елизаветы Алексеевны. Изображена там, хоть и не в профиль, как раз-таки молодая красавица с розой (правда, не единственной) в волосах и в руке.
4.Останки какого молодого счастливца в шитом кафтане с треугольной шляпой, к тому же королевской птицы, пришлось беспокоить и заодно удостовериться, что он давно истлел? А Петра III, наследного шведского принца, ставшего на полгода императором России в возрасте 33 лет, прах которого был эксгумирован по распоряжению Павла I 34 года спустя похорон для церемонии посмертной коронации.
5.Если худощавый камергер, близкий родственник покойницы, тихонько шептал на ухо англичанину, что молодой офицер её побочный сын, то Павел I писал в отношении незаконнорожденности Николая достаточно выразительно: «Вам, как одному из немногих, которому я абсолютно доверяю, с горечью признаюсь, что холодное, официальное отношение ко мне цесаревича Александра меня угнетает… Тем более это грустно, что Александр, Константин и Александра мои кровные дети. Прочие же? <…> Бог весть! Мудрено покончив с женщиной всё общее в жизни, иметь ещё от неё детей. В горячности моей я начертал манифест «О признании сына моего Николая незаконным», но Безбородко умолил меня не оглашать его. Всё же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг «к дядям», с глаз моих: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя!…«
Прищуривательные ужимки графини также могли иметь под собой вполне реальную почву:
(кадр из англ. к/ф «Пиковая дама»)
6.Запись в дневнике Пушкина за 1834 г. про стихию мятежа:
«22 декабря, суббота. В середу был я у Хитровой — имел долгий разговор с великим князем. …
Потом разговорились о дворянстве. Великий князь был противу постановления о почетном гражданстве: зачем преграждать заслугам высшую цель честолюбия? Зачем составлять tiers etat, сию вечную стихию мятежей и оппозиции? Я заметил, что или дворянство не нужно в государстве, или должно быть ограждено и недоступно иначе, как по собственной воле государя. Если во дворянство можно будет поступать из других состояний, как из чина в чин, не по исключительной воле государя, а по порядку службы, то вскоре дворянство не будет существовать или (что все равно) всё будет дворянством. Что касается до tiers etat, что же значит наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, с просвещением, с ненавистью противу аристокрации и со всеми притязаниями на власть и богатства? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне. Сколько ж их будет при первом новом возмущении? Не знаю, а кажется много. …«
Именно в стихии мятежа, подобного восстанию декабристов в «ненастный день» 14 декабря, символически зашифрованной Пушкиным карточной парой «Туз – Дама», проигрывает судьбе Германн. Молодой военный инженер, из обрусевших немцев, побочный сын. Вылитый биографически Николай I, смолоду генерал-инспектор по инженерной части.
Сдаётся, что ещё один претендент на тайну графини – приведший Германна сыграть в фараон, но отошедший затем в сторону Нарумов – недаром конногвардеец-кавалерист. Потому что второй кандидат на российский престол во время ноябрьско-декабрьских событий 1825 года Константин Павлович, тоже ушедший в кусты по ходу наследственно-тронной пьесы, был генерал-инспектором как раз по кавалерии.
И поэтому ни на что особо не претендующий, играющий мирандолем Сурин мог быть только артиллеристом, как Михаил Павлович.
Но уж это слишком ясно,
И для скромности опасно…
Вот то ли дело, если написать, что «два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место«, а иметь в виду Константина с Николаем и освободившийся трон Российской империи!
И если подразумевать под восьмидесятилетней старухой графиней-княгиней Романовскую династию, от Александра I через его отца Павла I , через его отца Петра III, через его мать Анну Петровну, через её отца Петра I хоть как-то привязанную по крови к Романовым, то ласковая фраза Чекалинского «Дама ваша убита» с одной стороны подтверждает, что Александр I был именно убит, а с другой стороны утверждает, что с Николая I пошла совсем другая династия, имеющая к Романовым только вывесочное отношение. Также становится ясно, что было от чего грохнуться навзничь Николаю, когда он, блюдя установленную Павлом I обрядность и присягнувши Константину после кончины «старухи»-Романовской династии в лице Александра, тут же узрел от неё «весёленькую» подмигушку в виде тайного конверта с манифестом 1823 года, именовавшим именно его наследником трона!
+++
Вполне могли осердиться при дворе, если бы поняли, про что на самом деле говорится местами в такой «голой» прозе Александра Сергеевича Пушкина как шутливо-анекдотичная повесть «Пиковая Дама».
Язык мой — враг мой; все ему доступно,
Он обо всем болтать себе привык.
Тайна «Пиковой Дамы»
Пожелание Германна «…что, если старая графиня откроет мне свою тайну! — или назначит мне эти три верные карты!» было исполнено ночным призраком старухи лишь в части магических карт. Тайна же старой графини, преобразившейся в конце в собственно пиковую даму, осталась за семью печатями, на тот момент достаточно надёжными, чтобы повесть смогла пройти мимо бдящего ока царских псов-цензоров.
Любопытные читатели не прекращали попыток выявить таинственную подоплёку пушкинской повести. Явный хронологизм фабулы подсказывал направление поисков – исторический подтекст. Самопояснение от графини, даже повторенное дважды «Это была шутка, клянусь вам! это была шутка!», было слишком невероятным и только усиливало интерес. Однако Сергеич шутил крупно, на запретную опасную возможными последствиями для автора тему, и поэтому ему надобно было совершить вообще-то интеллектуальный подвиг – всё-таки рассказать про нерассказываемое в условиях, жёстко контролируемых властями и стукачами от словесности.
Посредством литературного произведения в шутливой форме карточного анекдота Пушкиным обнародованы некоторые тщательно скрываемые властями детали из истории царского дома Романовых.
Именно в пользу этого говорит не только отсутствие черновиков «Пиковой Дамы», но и мозаичность её исторического подтекста. Маскировка цельносвязанной фабулы на подобную тематику была бы вскрыта по принципу «шила в мешке не утаишь». И вполне возможно, что черновиков повести не было вообще, что объясняет несуразности текста вроде прохождения Германном сквозь запертые швейцаром двери или неоднократное именование графини княгиней в прижизненных публикациях.
Анекдот про три волшебные карты позволил усыпить внимание даже такого читателя как царь Николай, самого осведомлённого в неприглядных секретах романовского двора и наиболее заинтересованного в их нераспространении.
Понятны поэтому пушкинские строки «Исполнен мыслями златыми, Не понимаемый никем, Перед распутьями земными Проходишь ты, уныл и нем«. Если уж царь со своими цензорами и жандармами не смог вскрыть подноготную в рукописи находящегося под особым надзором (!) литератора, то и ничего кроме изящной оболочки не смогли увидеть в «Пиковой Даме» современники Пушкина.
Только накопление постепенно с течением времени всплывающих деталей из истории дома Романовых позволило сто с лишним лет спустя высказывать догадки наподобие той, что в первой игре графини описана борьба будущей Екатерины II за императорский трон. Однако все попытки выстроить по «Пиковой Даме» некий всеохватывающий исторический подспуд терпели закономерную неудачу, поскольку искалось то, что на самом деле отсутствовало, и в результате ценные наблюдения оказывались перемешанными с беспочвенными домыслами.
А, вероятно, не заметят нас:
Меня с октавами моими купно.
Однакож нам пора. Ведь я рассказ
Готовил; а шучу довольно крупно…
Анекдот ли?
Один смысл «Пиковой Дамы» Пушкина – тот, который на поверхности, – был давным-давно сформулирован литературным критиком В.Белинским: это мастерски рассказанный карточный анекдот. А вот другой, сокрытый, ищут по сей день все, кому есть интерес, начиная с конкурсно-организуемых школяров (конкурс «Загадки «Пиковой дамы»: К 180-летию повести» проводился в Нижнем Новгороде под эгидой музея А.С. Пушкина «Болдино» с 1 декабря 2013 года до 20 февраля 2014 года) и заканчивая маститыми иностранными филологами, специализирующимися на русской литературе (см. Pushkin’s The Queen of Spades (New Studies in Education) by Neil Cornwell, 1993,2001).
Сам Сергеич оставил поисковикам материала не густо: две прижизненные публикации повести, три фразы в дневнике и разрозненные отдельные записи при отсутствии черновиков. Дневниковая заметка от 7 апреля 1834 года гласит: «Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и кн. Натальей Петровной и, кажется, не сердятся…«
Из столь скудного пиково-дамного наследия вытекает единственно то, что искателям подспуда в повести надо «всего лишь» правильно ответить на вопрос: Почему могли сердиться при дворе?
Кто мог сердиться ясно, как божий день, – это царь Николай. Причём именно сердиться, а не гневаться или тем паче приходить в бешенство. Слова Пушкина в дневнике свидетельствуют, что в «Пиковой Даме» содержится нечто, что вообще-то идёт против царской шёрстки, но вот что именно?
Попытки найти второй смысл повести в виде некоторого исторического подтекста делались неоднократно.
Несомненной опорой для исследований в этом направлении являются статьи Б. Я. Виленчика «Историческое прошлое в «Пиковой даме»» и В.М. Есипова «Исторический подтекст в повести Пушкина „Пиковая дама“» (построения на эту тему В.В.Блеклова представляются чересчур фантасмагоричными).
Б. Я. Виленчик ( http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v85/v85-173-.htm ), тщательно разбирая все рассыпанные по тексту пушкинские метки, приходит к тому, что описанные Томским карточные приключения графини Анны Федотовны имели место отнюдь не в 70-х годах восемнадцатого века:
- «Современный Пушкину читатель, видя рядом имена Казановы и Сен-Жермена, сразу понимал, что речь идет о событиях 50—60-х годов XVIII в.«,
- «…игру графини с герцогом мы должны отнести к 1760-м годам и, как оказывается, к самому их началу…«,
- «Для «игры у королевы» остаются, таким образом, конец 1750-х годов и период «нелегального» пребывания Сен-Жермена в Париже с весны 1761 до 1762 г.«.
По датировке игры Германна Виленчик не говорит ничего, а про игру Чаплицкого он упоминает лишь в сноске: «Когда же Томский рассказывает об игре Зорича с Чаплицким и о передаче графиней Чаплицкому секрета Сен-Жермена, то он говорит уже о времени, когда графиня «была строга к шалостям молодых людей», т. е. об эпохе, наступившей после того, как мадам Лебрен нарисовала в Париже портрет «молодой красавицы», который Германн увидел в спальне графини, т. е. после 80-х годов XVIII в. Поскольку фаворит Екатерины II в 1777—1778 гг. генерал-лейтенант С. Г. Зорич умер в 1799 г., то этот эпизод рассказа Томского можно поместить в 90-е годы«.
Также ценная статья Есипова В.М. полезна главным образом замечаниями наподобие вот таких:
- «Уместно отметить также, что название картежной игры, избранное Пушкиным, — «фараон» — не было ни единственным, ни наиболее употребительным» и поэтому даже в нем ощутим определенный оттенок двусмысленности: «В то время дамы играли в фараон»«;
-»…сообщение о сумасшествии Германна в «Заключении», формально объясняющее природу его фантастических видений, приобретает дополнительный оттенок. Подозрительна здесь необычная для стиля повести в целом точность в указании места: «Он сидит в Обуховской больнице в 17-м нумере». Двусмысленным выглядит и продолжение фразы: «не отвечает ни на какие вопросы». Возникает искушение предположить, что возможна смысловая замена Обуховской больницы, скажем, Петропавловской крепостью (в № 17 Алексеевского равелина содержался один из ведущих идеологов декабризма — Рылеев)«,
а также рядом высказываний угадательного свойства.
Основываясь на сходстве происхождения, характера и портретных черт, Есипов делает предположение, что Германн списан с Павла Пестеля. Развивая эту декабристскую струнку вкупе с рылеевским мотивчиком эпиграфа к первой главе , он на всякий случай заключает, что «…картежный поединок Германна ассоциируется с решимостью участников восстания на Сенатской площади«.
Однако, основные выводы в отношении историзма повести у Есипова достаточно расплывчаты:
- «Эпиграф к I главе повести, уточнение хронологии картежных выигрышей графини и Чаплицкого, а также записи в Дневнике дают основание предполагать, что в «Пиковой даме» в завуалированной форме содержатся упоминания о двух конкретных исторических событиях недавнего времени: дворцовых переворотах 1762 и 1801 годов«;
- «В «Пиковой даме» в определенной степени отразилось настойчивое стремление Пушкина если не воссоздать картины современных исторических событий, то хотя бы запечатлеть свое отношение к ним… Взгляд Пушкина на историю «его времени» мрачен. Политическая борьба за трон или за власть без трона (в чем не видит он особенной разницы, так как наполеоновский профиль героя намекает лишь на новую форму деспотизма) представляется ему азартной игрой и не может, по его убеждению, решить коренных проблем России и русского дворянства«.
В целом, впечатление такое, что Есипов своей статьёй пытается угадать, подогнать смысловку «Пиковой Дамы» под такого рода высказывания Пушкина:
- «…В материалах к статье «О дворянстве» события 1825 года ставятся им в один ряд с переворотом 1762 года: «Петр. Уничтожение дворянства чинами. Майоратства — уничтоженные плутовством Анны Ивановны. Падение постепенное дворянства; что из этого следует? восшествие Екатерины II, 14 декабря и т. д.«»;
- «…дневниковая запись разговора с великим князем Михаилом Павловичем: «… что же значит наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, с просвещением, с ненавистью противу аристократии и со всеми притязаниями на власть и богатства? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне»».
Дойди Есипов до вскрытия календарного смысла игры Германна, его выводы были бы куда более определёнными.
Полезный для выявленного декабристского слоя пушкинской поэмы штришок обнаружился в очередном материале – очерке некоего Н.С.Щукина «Александр Бестужев в Якутске». Очерк этот имеется в книге Геннадия Невелева «Декабристский контекст», СПб, 2012, сс.437-453.
Щукин служил по полицейской части, будучи помощником столоначальника 3-го отделения Департамента полиции исполнительной Министерства внутренних дел. Он был очевидцем восстания декабристов, а с А.Бестужевым пересёкся в Якутске в 1829 г., находясь там в командировке на следствие.
Рукопись очерка Щукин представил в Петербургский цензурный комитет в 1867 г. Цензура сочла очерк неудобным для печати и арестовала рукопись, поместив её в госархив.
По большому счёту была бы эта публикация одной из сотен на околодекабристскую тематику, если бы не малюсенькая в несколько слов деталь, описывающая место казни декабристов, конкретно местоположение виселицы: «Виселица эта была поставлена на конце вала к Троице, против ивовых кустов, существующих и теперь.»
Именно ива, а не тополь и не липа, дважды упоминается Пушкиным во второй части поэмы «Медный Всадник» при описании местонахождения некоего исчезающего на глазах домика (на самом деле как раз-таки виселицы):
Боже, боже! там —
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива —
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик: там оне…
…
И вот бежит уж он предместьем,
И вот залив, и близок дом…
Что ж это?.. Он остановился.
Пошел назад и воротился.
Глядит… идет… еще глядит.
Вот место, где их дом стоит;
Вот ива. Были здесь вороты —
Снесло их, видно. Где же дом?
…
+++
Вот так благодаря профессионально тренированной памяти бывшего полицейского чиновника Щукина и сохранившему его рукопись государственному архиву нашлась указанная в пушкинском «Всаднике» ива.
Точно так же должен найтись и некрашенный забор – неотделанная в отличие от основной стены Петропавловской крепости восточная стена кронверка.
Как бы это изъяснить,
Чтоб совсем не рассердить
Богомольной важной дуры,
Слишком чопорной цензуры?
Любителям разыскивать в «Пиковой Даме» разноуровневые многоплановости, исторические подтексты и прочие зашифрованности следует иметь в виду, что ещё до публикации повести по её содержимому вдоль и поперёк прошлись профессионалы – цензоры, отыскивать двойные смыслы которым сам царь велел.
Естественно, что под микроскоп цензуры попадало не только творчество А.С.Пушкина, но и любые информационные продукты русской словесности. Длинная цитата из обстоятельной и дотошной книги Жиркова Г.В. «ИСТОРИЯ ЦЕНЗУРЫ В РОССИИ XIX–XX ВВ. Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2001» очень хорошо описывает внешние цензурные рамки, которое царское правительство налагало на литераторов:
http://evartist.narod.ru/text9/37.htm
<<<<<<
В 1831 г. И. Киреевский, вернувшийся на родину из-за границы, стал издавать журнал «Европеец», открыв первый номер своей статьей «XIX век». Николай I внимательно прочитал журнал и не только сделал внушение цензуре, пропустившей номер, но и внес своим повелением беспрецедентную поправку в цензурный устав. 7 февраля 1831 г. граф А.X. Бенкендорф писал министру народного просвещения князю К.А. Ливену о том, что, по мнению императора, статья «XIX век» содержит «рассуждение о высшей политике», хотя автор уверяет читателя, что говорит о литературе. Николай I увидел в ней двойной смысл, считая, что И. Киреевский понимает под словом «просвещение» слово «свобода», под фразой «деятельность ума» – революцию, а под словами «искусно отысканная середина» – не что иное, как конституцию. Разгаданный тайный смысл определил вывод императора: «Статья сия не долженствовала быть дозволенной в журнале литературном, в каковом воспрещается помещать что-либо о политике, и, как сверх того, оная статья не взирая на ее нелепость, писана в духе самом неблагонамеренном, то и не следовало цензуре оной пропускать».
Эти рассуждения Николая I представляют для нас особый интерес, так как через графа А.X. Бенкендорфа они были доведены до цензоров, которым сам император преподал предметный урок, как цензуровать периодику. Причем этот урок откровенно противоречил цензурному уставу, по которому цензор наоборот ориентировался на то, чтобы не выискивать тайный смысл.
Другую статью, помещенную в «Европейце», Николай I назвал «неприличной и непристойной выходкой на счет находящихся в России иностранцев»; посчитал, что цензор, пропустивший ее, «совершенно виновен»; потребовал наказать его, запретить журнал, так как «издатель г. Киреевский обнаружил себя человеком неблагомыслящим и неблагонадежным». Ему была запрещена издательская деятельность.
…
Особенно ревностным цензором Николай I был, когда периодика писала о нем и его близких, его предках. 2 января 1831 г. Министр Императорского Двора светлейший князь П.М. Волконский довел до цензурного аппарата неудовольствие императора по поводу того, что «в столичных ведомостях придворные известия появляются без всякого на то разрешения правительства», в связи с чем строжайше предписано «всем редакторам публичных ведомостей ничего не печатать, касающегося до особы Государя-императора и всех членов императорской фамилии, а также о торжествах или съездах, бывающих при Дворе, без особого на то Высочайшего разрешения, которое имеет быть сообщено от Министерства Императорского Двора». Однако вскоре Николай I понял, что при таком порядке в народе могут и подзабыть о нем. Последовало новое распоряжение императора, позволяющее журналистам сообщать после «предварительного рассмотрения министра Двора» о «действиях всенародных», а именно – «известия о прибытии в столицу и о выезде высочайших особ, о присутствии их в общенародных местах, об аудиенциях иностранных посланников».
Такая позиция императора распространялась и на упоминание в печати, литературе, исторических сочинениях царственных предков. В 1831 г. цензор В.Н. Семенов не решился одобрить к публикации трагедию М.П. Погодина «Петр I», поскольку в ней на сцену выведены Петр I, Екатерина I, А.Д. Меншиков, заговорщики, речь идет о пытках царевича Алексея по приказу отца и т.д. Сомнения испытывали цензурный комитет и Главное управление цензуры, подготовившее доклад Николаю I, который 22 декабря 1831 г. написал на нем: «Лицо императора Петра Великого должно быть для каждого русского предметом благоговения и любви, выводить оное на сцену было бы почти нарушение святыни и по сему совершенно неприлично. Не дозволять печатать».
>>>>>>
Принятый сразу после воцарения Николая Первого цензурный устав был прозван современниками чугунным. Преследуя исключительно «пользы престола и отечества«, он запретил не только исторические труды, если в них обнаруживалось «неблагоприятное расположение к монархическому правлению», но и любые сопоставления форм правления и просто рассуждения об историческом процессе. Упаси бог было написать «сочинение, в коих посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь». Не удивительно поэтому, что от тех времён сохранилась единственная изображающая восстание декабристов акварелька от очевидца события Кольмана.
Чугунный устав, запрещавший махом философию и древнюю историю, пришлось для виду смягчить версией от 1828 г. Сохранение «чугунной» практики цензурирования подтверждается описанным в вышеприведённой цитате случаем с «двусмысленностью» статьи Киреевского. Так что любителям даже слегка посмеяться над нескладностями тогдашней жизни в публичной письменной форме приходилось делать это «тихонько, чтобы в путь до Нерчинска не махнуть». Автор же вольнодумной поэмы «Сашка» студент Полежаев был просто послан солдатом на верную гибель под кавказские пули.
Осознание цензурных рамок, в которых находились литераторы тех лет, и возможных последствий их свободомыслия позволяет заключить, во-первых, что «Пиковая Дама» не может маскировать под видом игроцкого анекдота какую-то вскрываемую элементарными подстановками цельносвязанную фабулу событий на царственно-историческую тему из реальной жизни, а во-вторых, понять ржание и биение Е.Баратынского от повестей Сергеича, если прочитать диалог Графини с Томским, чуть изменив его следующим образом:
— Paul! — закричала графиня из-за ширмов, — пришли мне какого-нибудь нового Романова, только, пожалуйста, не из нынешних.
— Как это, grand’maman?
— То есть такого Романова, который бы не давил ни отца, ни матери …
— Таких Романовых нынче нет. Не хотите ли разве русских?
— А разве есть русские Романовы?..
Похоже, отыскался оригинал колоды, которую использовали Германн и Чекалинский.
Прошлой осенью в Казани состоялась выставка, посвященная пребыванию А.С.Пушкина в граде сем. Целый раздел выставки был выделен под «Пиковую Даму», а одним из экспонатов там учинился ломберный стол с картами из колоды середины XIX века:
http://www.kazan-kremlin.ru/archive/news/id/877
Как видно, туз претерпел изрядно в процессе гнутия углов, дожив до третьего тысячелетия без пары оных.
Что ещё здесь очень ценно – так это дизайн дамы пик. Ибо мелькало утверждение, что это единственная карточная дама, изображаемая в профиль, т.е. одноглазой. Продемонстрированный в Казани артефакт, увы, опровергает эту мысль, возможно перспективную для обдумывания прищуривательных ужимок упокоившейся было графини.
Данная заметка имеет целью дополнить дискуссию, начатую участником сайта amateur‘ом, который совершенно справедливо отметил, что числовое значение карты с единственно лишь символом масти может, даже скорее должно приниматься за единицу.
Действительно, как по-другому оценить числом бланковую карту с одиноко притулившимся по центру значком ?
(это кадр из английского к/ф «Пиковая Дама»)
Имеющиеся репринтные изображения карт, выпускавшихся Императорской карточной фабрикой якобы в 1815 г., также демонстрируют среди прочего только голенький ромбик на чистом поле:
Но такими ли картами от сиротского ведомства императрицы Марии Фёдоровны пользовался миллионщик Чекалинский, принимающий у себя в игорном обществе не только понтирующих от 50 на 100 молодых офицеров, но и пузатых генералов с тайными советниками, предпочитающих обстоятельный вист, в котором карта со одним значком масти в центре старше остальных?
Вот пример карт из колоды Дома Гримо (правда, якобы от 1858 г.):
Ясно, что нижняя левая карта, на которой изображены помимо значка масти ещё и гербовые регалии Великобритании, – это уже не скромная единица. Это как раз-таки туз. Настоящий. По четырнадцать.
Императорская карточная фабрика уловила, впрочем, веяния спроса на свою продукцию, поскольку в более поздней версии выпускаемой колоды (якобы от 1850 г.) единица трансформировалась в туза:
Напоследок приведём числовой ранжир карточной масти, сделанный что называется независимым экспертом:
(Инфоблок с сайта http://www.mathcs.emory.edu/~cheung/Courses/170/Syllabus/10/cards.html )
Это блок из заготовки для кода на языке Java, предназначенного для программирования чего-нибудь, связанного с картами.
Как очевидно, и у очень далёких от русской классической литературы программистов тузы ныне идут по четырнадцать.
В заключение тем не менее отметим, что несмотря на то, что в подавляющем большинстве современных ранговых карточных игр туз является самой старшей картой в масти, он может в отдельных случаях выступать в качестве единицы, как в покерной комбинации «стрит».
Хотя излагаемое далее и общеизвестно, всё же представляется необходимым подтвердить «ненастность» календарных дней, образованных карточными парами 3 – 9, 7-В (11), Т (14) – Д (12) игры Германн-Чекалинский, какими-либо историко-культурными артефактами.
7-В (11)
Проще всего это сделать для политически нейтрального и к тому же зрелищного Петербургского наводнения.
Помимо большого количества рисунков и гравюр наподобие этой:
на стенах некоторых питерских домов до сих пор имеются вот такого рода таблички:
Т (14) – Д (12)
Наверное, только тотальной цензурой можно объяснить, что акварель К.И. Кольмана «Восстание 14 декабря 1825 года»
- единственное (!) изображение этого интереснейшего исторического события, сделанное очевидцем.
3 – 9
Некоторая сложность имеется в отношении датирования Великого пожара в Москве, поскольку длился он не один день, и его начало обычно относят на 2(14) сентября 1812 г.
Тем не менее, разумность выбора Пушкиным даты 3 сентября в качестве метки стихии огня подтверждается во-первых, мемуарами графа де-Сегюра (Ф.-П. де-Сегюр Пожар Москвы. 1812 г. — Москва: Образование, 1912):
<<<Въ первую же ночь, съ 14-го на 15-е огненный шаръ спустился надъ дворцомъ князя Трубецкого и поджегъ это строеніе — что послужило сигналомъ. Тотчасъ же была подожжена и Биржа…>>>
а во-вторых, картиной немецкого художника и гравёра Ругендаса Иоганна Лоренца (1775-1826), которая находится в Русском музее:
(Понятно, что и де-Сегюр, и Ругендас пользуются новым стилем. 15 сентября 1812 г. по н.с. = 3 сентября 1812 г. по с.с.)
Комментарии