Я смело чувства выражаю…
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
А не хозяин на троне был этот лже-Петр-1. Подстава великая, которую принудили поработать на троне.
И Коля-1 пращуру во всём подобен, оказывается. Тоже не хозяин, а отрабатывающий должность [ублюдок, вообще-то].
+++
Отстансевал Сергеич на славу – одним выстрелом двух императорских «работничков» пришпилил навечно!
Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!
Это некто Александр Невзоров, б.у. репортёр. [Hапомним, что интеллигент - это тот, кто в курсе, что 2х2=4, т.е. компьютер - он тоже intelligent].
За что сей субъект удостоен такого звания? А вот за это:
<<<
Какой-то поэт продекларировал: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». В переводе это означает, что наслаждение собственной глупостью — очень сильное чувство. И не только у поэтов. Оно в основе вообще всей культуры homo, которая крайне болезненно реагирует на попытку расправиться с «обманами».
>>>
Этот intelligent б.у. репортёр сподобился Пушкина «переводить»! Титан мысли, йоптыть, уровня трамвайного расписания.
Ведь что такое низкая истина? Это соответствующая реалии инфа с близко-нулевой ценностью, типа «Вчера шёл дождь». И Сергеич сообщает читателю, что ему и его кругу общения тьмы подобных истин будет дороже возвышающий человека вымысел. «Больше ничего не выжмешь из рассказа моего».
А ещё этот Невзоров брехун – заявляет «наши предки … охотно погибали» вместо «мои предки … охотно погибали»:
<<<
Наши предки были существенно ниже нас по уровню развития. Они охотно погибали за родину или веру. Возникли справедливые подозрения, что два этих фактора как-то связаны. Проклюнулось и понимание, что качество разума измеряется отсутствием тайн и «святынь».
>>>
Как там в классике – «если человек идиот, то это надолго», не так ли? Даже если он и intelligent.
Твердят нам перцы от литературы, что Писарев Д.И. – заметная фигура. Лучом критического зренья пронзил он, дескать, Пушкина творенья:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Когда Базаров сказал своему другу несколько слов о плечах женщины, которую он видел в первый раз, тогда наша критика и наша публика порешили, что Базаров — ужасный циник. Но если бы критика и публика потрудились перечитать «Евгения Онегина», то они увидели бы, что идеалист и романтик Ленский далеко перещеголял материалиста и эмпирика Базарова. Базаров говорил о незнакомой женщине, Ленский, напротив того, — о той девушке, в которую он был влюблен с детства; Базаров говорил только о плечах, а Ленский — о плечах и о груди. Стало быть, упрек в цинизме относится по всем правам к пламенным идеалистам двадцатых годов, а не к холодным реалистам нашего времени. Впрочем, это совершенно естественно, потому что, как нам известно даже из прописей, праздность есть мать всех пороков, а в деле праздности Базарову, конечно, мудрено тягаться с Онегиным и с Ленским. Праздность Онегина так колоссальна, что он даже
…………………..дома целый день
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
На биллиарде в два шара
Играет с самого утра.
(Глава IV. Строфа XL1V.)
При таком бездействии мысли враньё на разные темы составляет, конечно, одно из лучших украшений жизни. >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Чем же на самом деле занимается погружённый в расчёты Онегин? С тупым кием - два шара, один, да с самого утра? Элементарно дрочит.
+++
Так что на помойку, на помойку всех этих критично-литературных дурачков Писаревых. По причине их тупости.
Ну, а Сергеич – он крутейший сукин сын! В который раз.
Читаем:
«Гости умные молчат,
С бабой спорить не хотят.»
Понимаем:
Не спорьте с бабами.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ПыСы
Спрашивают:
«А что делать, если таки всё время бабы да бабы попадаются?»
Отвечаю (на французский манер):
Ищите женщину.
Читаем:
«Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.»
Понимаем:
Не имейте дела с мудаками.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ПыСы
Спрашивают:
«А куда деваться, если таки приходится иметь дело с мудаком любого пола?»
Отвечаю:
Обходиться (за неимением лучшего) рамками закона или должностной инструкции.
Всё, чего им не взвесить, не смеряти,
Всё, кричат они, надо похерити.
Сергеич – он не только наше всё, но ещё и космонавт с хоккеистом впридачу [вставки мои - ИД]:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Из русских классиков в Западной Европе безоговорочно известны и признаны Лев Толстой и Фёдор Достоевский [один графоман, другой соплежуй].
Однако с Пушкиным дело обстоит непросто: некоторые участники первого всемирного съезда потомков поэта жаловались журналистам, что поэта за границей совсем не знают и считают его известным русским хоккеистом или космонавтом.
По мнению некоторых, основная проблема с Пушкиным – в том, что стихи сложнее перевести, чем прозу. … Профессор русской литературы в Оксфордском университете Филип Росс Буллок полагает, что помимо структуры стиха, проблемы у переводчика возникают с передачей массы нюансов и метафор, заключенных в сжатом объеме текста [вот тут мы согласны, скажи, Серёга!].
«В стихе он частично лепил себя по образу Байрона, хотя между поэтами были сложные отношения. Пушкин не был инноватором в поэтической технике, но его классический размер плохо поддается встраиванию в английскую стихотворную ткань. Не в последнюю очередь «неуспех» Пушкина связан с тем, что на Западе хотят ожидать от российской литературы: философствований, рассуждений о смысле жизни, экзистенциальности, а Пушкин интимен и деликатен«, – отметил профессор в беседе с Русской службой Би-би-си.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
«На свете счастья нет, а есть покой и воля«, – это философия или как, ась, уважаемый профессор деликатных щей из Оксфордсей?
А «Недорого ценю я громкие права, от коих не одна кружится голова» – интимнее некуда, чтось?
+++
На самом деле боятся Сергеича гниды, и оттого-то не переводят. А местного розлива россияи его даже в икс-тремисты готовы записать. За Балду, к примеру, или там за «Песнь о вещем Олеге».
Но пушкинская мысль таки обнародована, так что поздно гнидам пить боржоми.
Сергеича можно хоть каждый день поминать:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Еxegi monumentum
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Как и обычно, ни строчечки вычеркнуть нельзя.
И никаких тебе Русий с Росиями.
Ай да Сергеич! Моща!
Вам недоступен чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь:
<<<
«Единая Россия» одобрила решение правительства, единодушно (за – 236, против – 204). Закон изымает из карманов граждан свыше 70 млрд рублей, поднимая с 1 апреля по 31 декабря 2016 года ставки акцизов (налогов) на бензин, дизель, на спиртное и закладывая основу для дальнейшего увеличения акцизов на 2017 год. За счет граждан, за счет снижения их жизненного уровня, правительство латает дыры в бюджете…
Закон правительства предусматривает повышение ставки акцизов на 2 рубля на автомобильный бензин и на 1 рубль – на дизельное топливо за литр. …
«Это крайняя мера», она необходима «в целях сокращения объема выпадающих доходов федерального бюджета вследствие неблагоприятной конъюнктуры на мировых сырьевых рынках», бормотал, опустив глаза, замминистра финансов Юрий Зубарев…
По мнению единороссов, правительство, подняв акцизы, приняло «ответственное решение». …
Зубарева спрашивали: как понимать, что нефть в 4 раза подешевела, по всему миру падает цена на бензин, в США вообще поставлен рекорд по снижению цены на бензин – 78 центов или 24 руб. за литр, а в России бензин дорожает, обходится потребителю уже в 40 и выше рублей? … Зубарев объяснил российский ценовой «феномен» географическими особенностями РФ, неравномерностью заселения территории и отсутствием дорог… >>>
Драть, драть и ещё раз драть светских козлов как сидоровых коз, пока не закукарекают, - вот и вся «ответственная» политика росей-госей.
Вас будут резать:
+++
Не в переносном, а буквальном смысле.
Остатков претендующей на юмор россияйской коммунистической мысли хватило на некое оживление памятника Сергеичу в листовке, зазывающей на сход якобы супротив платных парковок:
Бумажка сия обманывает, впрочем, читателя – никакой Москва не «свой» для него город. Это раз. Какое право требуется гражданам, сиречь государственным рабам, отстоять, непонятно. У раба прав нету вроде как. Это два. Да и зовут этих бедолаг на встречу типа против узаконенного рэкета с депутанами, т.е. теми, кто узаконил аналогичный рэкет , например, налогом на недвижимость. Это три.
Но таки эта бумаженция – лучше, чем ничего. Может, кто из присутствующих и вспомнит строки Пушкина, 200 лет назад написанные, но прямо относящиеся к поводу намечаемого мероприятия:
Паситесь, мирные народы!
…
Вас будут резать или стричь.
Само собой, «Русь» никуда не исчезла, как бы то ни старались россияи всех сортов от тогдашних фуфло-академиков лохоносовых до нынешних борзо-писюнов широкорадов. Она переместилась. Куда? В вечность. В запах, если быть абсолютно точным.
Неустанно пыжатся гнилые россияи истребить этот русский дух в угоду нерусской власти, пытаясь внедрить россо-вирус в сознание народа переделками эпитафий тогда или какими-то нелепыми словами сейчас (типа широкорадовского «Мы все россияне» или названия «История России» у полки в книжном магазине, где стоят книги, посвящённые временам Ивана Грозного).
Почему их потуги бесполезны? А потому что когда ещё мастер высшего уровня – Александр Пушкин – сделал прививку русскому сознанию, защитив тем самым язык народа от россияйского вируса. Надёжную вакцину изобрёл Сергеич, очень надёжную, прямо-таки железобетонную, вставив в 1828 году «Лукоморье» в текст второго (!) издания «Руслана и Людмилы»:
Вот и лепечут вслух и про себя русские детишки вслед за читающими как бы детскую сказку родителями чеканные строки: «Там лусский дух, там Лусью пахнет».
Им вторят и нерусские детки:
Эхо слов русского мастера слышно и за океаном:
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Как там утверждал Сергеич – «Обнародованную мысль перекупить невозможно», не так ли?
У повести «Пиковая дама» Пушкина очень простой смысл. Этим произведением Сергеич элементарно проверял царскую цензуру – допрут жандармские литературные дядьки до календарного подтекста игры Германн-Чекалинский или нет (Туз/Дама = 14/12).
Проверил. Не допёрли.
И погнал писать «Медного Всадника». Поэму на самом деле не про какого-то бедолагу Евгения, а про восстание декабристов.
Не было бы «Медного Всадника» без «Пиковой Дамы».
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Для чего надо было так исхитряться? А чтобы преодолеть Николашин цензорский чугунный забор. Николя-1, как есть ублюдок буквально (не Павлович Романов, а Данилович Бабкин), страшно боялся обнародования вони «романовского» говна тайн «pомановского» двора и поэтому блокировал любую информацию как на «царские темы», так и про происшествие – восстание декабристов. Но таки сделал его Сергеич.
ПС
Я ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ НЕРУКОТВОРНЫЙ,
К НЕМУ НЕ ЗАРАСТЁТ НАРОДНАЯ ТРОПА.
ВОЗНЁССЯ ВЫШЕ ОН ГЛАВОЙ НЕПОКОРНОЙ
АЛЕКСАНДРИЙСКОГО СТОЛПА.
рождались у расейских цариц:
Существовал слух относительно Александры Браницкой, племянницы и любовницы Потёмкина, которую Екатерина очень баловала, о том, что Александра была на самом деле её дочерью. Он связан с персоной великого князя Павла: Александра родилась в том же 1754 году, что и великий князь, и по преданию, Екатерина родила не мальчика, а девочку, которую подменили сыном служанки-калмычки. Мальчик-калмык стал Павлом, а дочь императрицы будто бы отдали Энгельгардтам.
Как там у Сергеича -
Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь,
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверушку.
МОЩА!
ПыСы
Роисся – она в перде с каких ещё времён, как очевидно. На то и Роисся, чтоб вперде.
Что под камнем сим (см.фото), прочитает любой. А вот что над камнем сим – очень интересно: змея на шарике, да пчёлка на стене. За каким хером понадобились оне на памятнике бабуське Сан Сергеича? Вот за каким?
Ну очень любопытно есть. И урна под сводом – ну точь-в-точь как у самого Сергеича. Тут целый роман. Однозначно.
Сказка ложь, да в ней намёк…
Уроки доброго молодца
Способ, который применяет Пушкин для обнародования фактов из истории дома Романовых, – иносказание. В «Домике в Коломне» Сергеич открыто объявил об использовании «Эзопова языка» в своих произведениях. Другое дело, что ему для реализации своего замысла действительно «нет нужды вновь» в элементарно-прямолинейных Эзоповых подстановках, поскольку для преодоления многоступенчатой царской цензуры требовался куда более тонкий подход, а именно неоднозначность открытого текста или та или иная форма кодирования смысла (фонетическая или логическая).
1.На двусмысленность с виду безобидно-нейтрального «В то время дамы играли в фараон» обратил внимание В.М.Есипов. Однако фабула «Пиковой дамы» не оставляет шансов логике «А в это время дамы играют в преферанс» по сравнению с «А в это время господа играют в фараон». Впрочем, насторожить читателя должно было уже редкое по сравнению с общеупотребительными «штосс» или «банк» поименование игры.
Действительно, в то время, в течение 18-го века, в Российской империи пять раз к высшей власти в стране приходили женщины, причём только единожды, от Анны Иоанновны к Анне Леопольдовне в 1740 году, это произошло без «игры в фараон» – дворцового переворота в той или иной форме.
Тут кротко или строго
Царило много лиц,
Царей не слишком много,
А более цариц. (А.К.Толстой)
Не ездила никакая Венера Московская играть по Парижам-Версалям в карты с наследником французского трона герцогом Орлеанским в конце 50-х – начале 60-х годов 18-го века. А вот «богиня любви» из страны Московии, жена наследника Российского престола, будущая Екатерина II действительно проиграла свою личную «фараонскую» партию в интригах тогдашней вражды между Англией и Францией и их союзниками (события времён Версальского договора 1756 г. и Семилетней войны), прежде времени поставив английские деньги на скоропостижную кончину императрицы Елизаветы. И отыгралась она в 1762 г. посредством «au jeu de l’araignée» (паучьей игры), «съевши» собственного муженька-императора в ходе переворота, а уж с помощью трёхкарточной тайны от Сен-Жермена или без оной – не так важно.
2.Угадать, кто из современных героев романов давил бы собственного отца, смог даже взятый в плен при Кульме в августе 1813 года французский генерал Вандам, который в ответ на упрёки Александра I в жестокости ответил: «Но я не убивал своего отца!»
К необходимости для императорской фамилии присылать на царство новых Романовых привели таганрогские события ноября 1825 года, когда брусничная вода наделала вреда Александру I. Романовы эти уже давно были никакие не Романовы, а немцы Голштейн-Готторпы, хоть и обрусевшие. Русских Романовых к тому времени не осталось и в помине.
3.Что это за мужской портрет, висящий в спальне графини, могла бы написать модная, для высшей знати портретистка Лебрен (1755-1842)? Кто бы это лет сорока, румяный и круглощёкий, в характерном светло-зелёном мундире со звездой мог побывать у неё в Париже ( с учётом войн с французами в начале 19-го века, а до этого запрета выезда за границу Павлом)? А некому, кроме Александра I, 37-и лет въехавшего на белом коне во французскую столицу в марте 1814 года.
От m-me Lebrun имеется и «парный» Александру I портрет его жены Елизаветы Алексеевны. Изображена там, хоть и не в профиль, как раз-таки молодая красавица с розой (правда, не единственной) в волосах и в руке.
4.Останки какого молодого счастливца в шитом кафтане с треугольной шляпой, к тому же королевской птицы, пришлось беспокоить и заодно удостовериться, что он давно истлел? А Петра III, наследного шведского принца, ставшего на полгода императором России в возрасте 33 лет, прах которого был эксгумирован по распоряжению Павла I 34 года спустя похорон для церемонии посмертной коронации.
5.Если худощавый камергер, близкий родственник покойницы, тихонько шептал на ухо англичанину, что молодой офицер её побочный сын, то Павел I писал в отношении незаконнорожденности Николая достаточно выразительно: «Вам, как одному из немногих, которому я абсолютно доверяю, с горечью признаюсь, что холодное, официальное отношение ко мне цесаревича Александра меня угнетает… Тем более это грустно, что Александр, Константин и Александра мои кровные дети. Прочие же? <…> Бог весть! Мудрено покончив с женщиной всё общее в жизни, иметь ещё от неё детей. В горячности моей я начертал манифест «О признании сына моего Николая незаконным», но Безбородко умолил меня не оглашать его. Всё же Николая я мыслю отправить в Вюртемберг «к дядям», с глаз моих: гоф-фурьерский ублюдок не должен быть в роли российского великого князя!…«
Прищуривательные ужимки графини также могли иметь под собой вполне реальную почву:
(кадр из англ. к/ф «Пиковая дама»)
6.Запись в дневнике Пушкина за 1834 г. про стихию мятежа:
«22 декабря, суббота. В середу был я у Хитровой — имел долгий разговор с великим князем. …
Потом разговорились о дворянстве. Великий князь был противу постановления о почетном гражданстве: зачем преграждать заслугам высшую цель честолюбия? Зачем составлять tiers etat, сию вечную стихию мятежей и оппозиции? Я заметил, что или дворянство не нужно в государстве, или должно быть ограждено и недоступно иначе, как по собственной воле государя. Если во дворянство можно будет поступать из других состояний, как из чина в чин, не по исключительной воле государя, а по порядку службы, то вскоре дворянство не будет существовать или (что все равно) всё будет дворянством. Что касается до tiers etat, что же значит наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, с просвещением, с ненавистью противу аристокрации и со всеми притязаниями на власть и богатства? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне. Сколько ж их будет при первом новом возмущении? Не знаю, а кажется много. …«
Именно в стихии мятежа, подобного восстанию декабристов в «ненастный день» 14 декабря, символически зашифрованной Пушкиным карточной парой «Туз – Дама», проигрывает судьбе Германн. Молодой военный инженер, из обрусевших немцев, побочный сын. Вылитый биографически Николай I, смолоду генерал-инспектор по инженерной части.
Сдаётся, что ещё один претендент на тайну графини – приведший Германна сыграть в фараон, но отошедший затем в сторону Нарумов – недаром конногвардеец-кавалерист. Потому что второй кандидат на российский престол во время ноябрьско-декабрьских событий 1825 года Константин Павлович, тоже ушедший в кусты по ходу наследственно-тронной пьесы, был генерал-инспектором как раз по кавалерии.
И поэтому ни на что особо не претендующий, играющий мирандолем Сурин мог быть только артиллеристом, как Михаил Павлович.
Но уж это слишком ясно,
И для скромности опасно…
Вот то ли дело, если написать, что «два тела не могут в физическом мире занимать одно и то же место«, а иметь в виду Константина с Николаем и освободившийся трон Российской империи!
И если подразумевать под восьмидесятилетней старухой графиней-княгиней Романовскую династию, от Александра I через его отца Павла I , через его отца Петра III, через его мать Анну Петровну, через её отца Петра I хоть как-то привязанную по крови к Романовым, то ласковая фраза Чекалинского «Дама ваша убита» с одной стороны подтверждает, что Александр I был именно убит, а с другой стороны утверждает, что с Николая I пошла совсем другая династия, имеющая к Романовым только вывесочное отношение. Также становится ясно, что было от чего грохнуться навзничь Николаю, когда он, блюдя установленную Павлом I обрядность и присягнувши Константину после кончины «старухи»-Романовской династии в лице Александра, тут же узрел от неё «весёленькую» подмигушку в виде тайного конверта с манифестом 1823 года, именовавшим именно его наследником трона!
+++
Вполне могли осердиться при дворе, если бы поняли, про что на самом деле говорится местами в такой «голой» прозе Александра Сергеевича Пушкина как шутливо-анекдотичная повесть «Пиковая Дама».
Язык мой — враг мой; все ему доступно,
Он обо всем болтать себе привык.
Тайна «Пиковой Дамы»
Пожелание Германна «…что, если старая графиня откроет мне свою тайну! — или назначит мне эти три верные карты!» было исполнено ночным призраком старухи лишь в части магических карт. Тайна же старой графини, преобразившейся в конце в собственно пиковую даму, осталась за семью печатями, на тот момент достаточно надёжными, чтобы повесть смогла пройти мимо бдящего ока царских псов-цензоров.
Любопытные читатели не прекращали попыток выявить таинственную подоплёку пушкинской повести. Явный хронологизм фабулы подсказывал направление поисков – исторический подтекст. Самопояснение от графини, даже повторенное дважды «Это была шутка, клянусь вам! это была шутка!», было слишком невероятным и только усиливало интерес. Однако Сергеич шутил крупно, на запретную опасную возможными последствиями для автора тему, и поэтому ему надобно было совершить вообще-то интеллектуальный подвиг – всё-таки рассказать про нерассказываемое в условиях, жёстко контролируемых властями и стукачами от словесности.
Посредством литературного произведения в шутливой форме карточного анекдота Пушкиным обнародованы некоторые тщательно скрываемые властями детали из истории царского дома Романовых.
Именно в пользу этого говорит не только отсутствие черновиков «Пиковой Дамы», но и мозаичность её исторического подтекста. Маскировка цельносвязанной фабулы на подобную тематику была бы вскрыта по принципу «шила в мешке не утаишь». И вполне возможно, что черновиков повести не было вообще, что объясняет несуразности текста вроде прохождения Германном сквозь запертые швейцаром двери или неоднократное именование графини княгиней в прижизненных публикациях.
Анекдот про три волшебные карты позволил усыпить внимание даже такого читателя как царь Николай, самого осведомлённого в неприглядных секретах романовского двора и наиболее заинтересованного в их нераспространении.
Понятны поэтому пушкинские строки «Исполнен мыслями златыми, Не понимаемый никем, Перед распутьями земными Проходишь ты, уныл и нем«. Если уж царь со своими цензорами и жандармами не смог вскрыть подноготную в рукописи находящегося под особым надзором (!) литератора, то и ничего кроме изящной оболочки не смогли увидеть в «Пиковой Даме» современники Пушкина.
Только накопление постепенно с течением времени всплывающих деталей из истории дома Романовых позволило сто с лишним лет спустя высказывать догадки наподобие той, что в первой игре графини описана борьба будущей Екатерины II за императорский трон. Однако все попытки выстроить по «Пиковой Даме» некий всеохватывающий исторический подспуд терпели закономерную неудачу, поскольку искалось то, что на самом деле отсутствовало, и в результате ценные наблюдения оказывались перемешанными с беспочвенными домыслами.
А, вероятно, не заметят нас:
Меня с октавами моими купно.
Однакож нам пора. Ведь я рассказ
Готовил; а шучу довольно крупно…
Анекдот ли?
Один смысл «Пиковой Дамы» Пушкина – тот, который на поверхности, – был давным-давно сформулирован литературным критиком В.Белинским: это мастерски рассказанный карточный анекдот. А вот другой, сокрытый, ищут по сей день все, кому есть интерес, начиная с конкурсно-организуемых школяров (конкурс «Загадки «Пиковой дамы»: К 180-летию повести» проводился в Нижнем Новгороде под эгидой музея А.С. Пушкина «Болдино» с 1 декабря 2013 года до 20 февраля 2014 года) и заканчивая маститыми иностранными филологами, специализирующимися на русской литературе (см. Pushkin’s The Queen of Spades (New Studies in Education) by Neil Cornwell, 1993,2001).
Сам Сергеич оставил поисковикам материала не густо: две прижизненные публикации повести, три фразы в дневнике и разрозненные отдельные записи при отсутствии черновиков. Дневниковая заметка от 7 апреля 1834 года гласит: «Моя «Пиковая дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза. При дворе нашли сходство между старой графиней и кн. Натальей Петровной и, кажется, не сердятся…«
Из столь скудного пиково-дамного наследия вытекает единственно то, что искателям подспуда в повести надо «всего лишь» правильно ответить на вопрос: Почему могли сердиться при дворе?
Кто мог сердиться ясно, как божий день, – это царь Николай. Причём именно сердиться, а не гневаться или тем паче приходить в бешенство. Слова Пушкина в дневнике свидетельствуют, что в «Пиковой Даме» содержится нечто, что вообще-то идёт против царской шёрстки, но вот что именно?
Попытки найти второй смысл повести в виде некоторого исторического подтекста делались неоднократно.
Несомненной опорой для исследований в этом направлении являются статьи Б. Я. Виленчика «Историческое прошлое в «Пиковой даме»» и В.М. Есипова «Исторический подтекст в повести Пушкина „Пиковая дама“» (построения на эту тему В.В.Блеклова представляются чересчур фантасмагоричными).
Б. Я. Виленчик ( http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v85/v85-173-.htm ), тщательно разбирая все рассыпанные по тексту пушкинские метки, приходит к тому, что описанные Томским карточные приключения графини Анны Федотовны имели место отнюдь не в 70-х годах восемнадцатого века:
- «Современный Пушкину читатель, видя рядом имена Казановы и Сен-Жермена, сразу понимал, что речь идет о событиях 50—60-х годов XVIII в.«,
- «…игру графини с герцогом мы должны отнести к 1760-м годам и, как оказывается, к самому их началу…«,
- «Для «игры у королевы» остаются, таким образом, конец 1750-х годов и период «нелегального» пребывания Сен-Жермена в Париже с весны 1761 до 1762 г.«.
По датировке игры Германна Виленчик не говорит ничего, а про игру Чаплицкого он упоминает лишь в сноске: «Когда же Томский рассказывает об игре Зорича с Чаплицким и о передаче графиней Чаплицкому секрета Сен-Жермена, то он говорит уже о времени, когда графиня «была строга к шалостям молодых людей», т. е. об эпохе, наступившей после того, как мадам Лебрен нарисовала в Париже портрет «молодой красавицы», который Германн увидел в спальне графини, т. е. после 80-х годов XVIII в. Поскольку фаворит Екатерины II в 1777—1778 гг. генерал-лейтенант С. Г. Зорич умер в 1799 г., то этот эпизод рассказа Томского можно поместить в 90-е годы«.
Также ценная статья Есипова В.М. полезна главным образом замечаниями наподобие вот таких:
- «Уместно отметить также, что название картежной игры, избранное Пушкиным, — «фараон» — не было ни единственным, ни наиболее употребительным» и поэтому даже в нем ощутим определенный оттенок двусмысленности: «В то время дамы играли в фараон»«;
-»…сообщение о сумасшествии Германна в «Заключении», формально объясняющее природу его фантастических видений, приобретает дополнительный оттенок. Подозрительна здесь необычная для стиля повести в целом точность в указании места: «Он сидит в Обуховской больнице в 17-м нумере». Двусмысленным выглядит и продолжение фразы: «не отвечает ни на какие вопросы». Возникает искушение предположить, что возможна смысловая замена Обуховской больницы, скажем, Петропавловской крепостью (в № 17 Алексеевского равелина содержался один из ведущих идеологов декабризма — Рылеев)«,
а также рядом высказываний угадательного свойства.
Основываясь на сходстве происхождения, характера и портретных черт, Есипов делает предположение, что Германн списан с Павла Пестеля. Развивая эту декабристскую струнку вкупе с рылеевским мотивчиком эпиграфа к первой главе , он на всякий случай заключает, что «…картежный поединок Германна ассоциируется с решимостью участников восстания на Сенатской площади«.
Однако, основные выводы в отношении историзма повести у Есипова достаточно расплывчаты:
- «Эпиграф к I главе повести, уточнение хронологии картежных выигрышей графини и Чаплицкого, а также записи в Дневнике дают основание предполагать, что в «Пиковой даме» в завуалированной форме содержатся упоминания о двух конкретных исторических событиях недавнего времени: дворцовых переворотах 1762 и 1801 годов«;
- «В «Пиковой даме» в определенной степени отразилось настойчивое стремление Пушкина если не воссоздать картины современных исторических событий, то хотя бы запечатлеть свое отношение к ним… Взгляд Пушкина на историю «его времени» мрачен. Политическая борьба за трон или за власть без трона (в чем не видит он особенной разницы, так как наполеоновский профиль героя намекает лишь на новую форму деспотизма) представляется ему азартной игрой и не может, по его убеждению, решить коренных проблем России и русского дворянства«.
В целом, впечатление такое, что Есипов своей статьёй пытается угадать, подогнать смысловку «Пиковой Дамы» под такого рода высказывания Пушкина:
- «…В материалах к статье «О дворянстве» события 1825 года ставятся им в один ряд с переворотом 1762 года: «Петр. Уничтожение дворянства чинами. Майоратства — уничтоженные плутовством Анны Ивановны. Падение постепенное дворянства; что из этого следует? восшествие Екатерины II, 14 декабря и т. д.«»;
- «…дневниковая запись разговора с великим князем Михаилом Павловичем: «… что же значит наше старинное дворянство с имениями, уничтоженными бесконечными раздроблениями, с просвещением, с ненавистью противу аристократии и со всеми притязаниями на власть и богатства? Эдакой страшной стихии мятежей нет и в Европе. Кто были на площади 14 декабря? Одни дворяне»».
Дойди Есипов до вскрытия календарного смысла игры Германна, его выводы были бы куда более определёнными.
Полезный для выявленного декабристского слоя пушкинской поэмы штришок обнаружился в очередном материале – очерке некоего Н.С.Щукина «Александр Бестужев в Якутске». Очерк этот имеется в книге Геннадия Невелева «Декабристский контекст», СПб, 2012, сс.437-453.
Щукин служил по полицейской части, будучи помощником столоначальника 3-го отделения Департамента полиции исполнительной Министерства внутренних дел. Он был очевидцем восстания декабристов, а с А.Бестужевым пересёкся в Якутске в 1829 г., находясь там в командировке на следствие.
Рукопись очерка Щукин представил в Петербургский цензурный комитет в 1867 г. Цензура сочла очерк неудобным для печати и арестовала рукопись, поместив её в госархив.
По большому счёту была бы эта публикация одной из сотен на околодекабристскую тематику, если бы не малюсенькая в несколько слов деталь, описывающая место казни декабристов, конкретно местоположение виселицы: «Виселица эта была поставлена на конце вала к Троице, против ивовых кустов, существующих и теперь.»
Именно ива, а не тополь и не липа, дважды упоминается Пушкиным во второй части поэмы «Медный Всадник» при описании местонахождения некоего исчезающего на глазах домика (на самом деле как раз-таки виселицы):
Боже, боже! там —
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива —
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик: там оне…
…
И вот бежит уж он предместьем,
И вот залив, и близок дом…
Что ж это?.. Он остановился.
Пошел назад и воротился.
Глядит… идет… еще глядит.
Вот место, где их дом стоит;
Вот ива. Были здесь вороты —
Снесло их, видно. Где же дом?
…
+++
Вот так благодаря профессионально тренированной памяти бывшего полицейского чиновника Щукина и сохранившему его рукопись государственному архиву нашлась указанная в пушкинском «Всаднике» ива.
Точно так же должен найтись и некрашенный забор – неотделанная в отличие от основной стены Петропавловской крепости восточная стена кронверка.
Как бы это изъяснить,
Чтоб совсем не рассердить
Богомольной важной дуры,
Слишком чопорной цензуры?
Любителям разыскивать в «Пиковой Даме» разноуровневые многоплановости, исторические подтексты и прочие зашифрованности следует иметь в виду, что ещё до публикации повести по её содержимому вдоль и поперёк прошлись профессионалы – цензоры, отыскивать двойные смыслы которым сам царь велел.
Естественно, что под микроскоп цензуры попадало не только творчество А.С.Пушкина, но и любые информационные продукты русской словесности. Длинная цитата из обстоятельной и дотошной книги Жиркова Г.В. «ИСТОРИЯ ЦЕНЗУРЫ В РОССИИ XIX–XX ВВ. Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2001» очень хорошо описывает внешние цензурные рамки, которое царское правительство налагало на литераторов:
http://evartist.narod.ru/text9/37.htm
<<<<<<
В 1831 г. И. Киреевский, вернувшийся на родину из-за границы, стал издавать журнал «Европеец», открыв первый номер своей статьей «XIX век». Николай I внимательно прочитал журнал и не только сделал внушение цензуре, пропустившей номер, но и внес своим повелением беспрецедентную поправку в цензурный устав. 7 февраля 1831 г. граф А.X. Бенкендорф писал министру народного просвещения князю К.А. Ливену о том, что, по мнению императора, статья «XIX век» содержит «рассуждение о высшей политике», хотя автор уверяет читателя, что говорит о литературе. Николай I увидел в ней двойной смысл, считая, что И. Киреевский понимает под словом «просвещение» слово «свобода», под фразой «деятельность ума» – революцию, а под словами «искусно отысканная середина» – не что иное, как конституцию. Разгаданный тайный смысл определил вывод императора: «Статья сия не долженствовала быть дозволенной в журнале литературном, в каковом воспрещается помещать что-либо о политике, и, как сверх того, оная статья не взирая на ее нелепость, писана в духе самом неблагонамеренном, то и не следовало цензуре оной пропускать».
Эти рассуждения Николая I представляют для нас особый интерес, так как через графа А.X. Бенкендорфа они были доведены до цензоров, которым сам император преподал предметный урок, как цензуровать периодику. Причем этот урок откровенно противоречил цензурному уставу, по которому цензор наоборот ориентировался на то, чтобы не выискивать тайный смысл.
Другую статью, помещенную в «Европейце», Николай I назвал «неприличной и непристойной выходкой на счет находящихся в России иностранцев»; посчитал, что цензор, пропустивший ее, «совершенно виновен»; потребовал наказать его, запретить журнал, так как «издатель г. Киреевский обнаружил себя человеком неблагомыслящим и неблагонадежным». Ему была запрещена издательская деятельность.
…
Особенно ревностным цензором Николай I был, когда периодика писала о нем и его близких, его предках. 2 января 1831 г. Министр Императорского Двора светлейший князь П.М. Волконский довел до цензурного аппарата неудовольствие императора по поводу того, что «в столичных ведомостях придворные известия появляются без всякого на то разрешения правительства», в связи с чем строжайше предписано «всем редакторам публичных ведомостей ничего не печатать, касающегося до особы Государя-императора и всех членов императорской фамилии, а также о торжествах или съездах, бывающих при Дворе, без особого на то Высочайшего разрешения, которое имеет быть сообщено от Министерства Императорского Двора». Однако вскоре Николай I понял, что при таком порядке в народе могут и подзабыть о нем. Последовало новое распоряжение императора, позволяющее журналистам сообщать после «предварительного рассмотрения министра Двора» о «действиях всенародных», а именно – «известия о прибытии в столицу и о выезде высочайших особ, о присутствии их в общенародных местах, об аудиенциях иностранных посланников».
Такая позиция императора распространялась и на упоминание в печати, литературе, исторических сочинениях царственных предков. В 1831 г. цензор В.Н. Семенов не решился одобрить к публикации трагедию М.П. Погодина «Петр I», поскольку в ней на сцену выведены Петр I, Екатерина I, А.Д. Меншиков, заговорщики, речь идет о пытках царевича Алексея по приказу отца и т.д. Сомнения испытывали цензурный комитет и Главное управление цензуры, подготовившее доклад Николаю I, который 22 декабря 1831 г. написал на нем: «Лицо императора Петра Великого должно быть для каждого русского предметом благоговения и любви, выводить оное на сцену было бы почти нарушение святыни и по сему совершенно неприлично. Не дозволять печатать».
>>>>>>
Принятый сразу после воцарения Николая Первого цензурный устав был прозван современниками чугунным. Преследуя исключительно «пользы престола и отечества«, он запретил не только исторические труды, если в них обнаруживалось «неблагоприятное расположение к монархическому правлению», но и любые сопоставления форм правления и просто рассуждения об историческом процессе. Упаси бог было написать «сочинение, в коих посягатели на законную власть, приявшие справедливое по делам наказание, представляются как жертвы общественного блага, заслужившие лучшую участь». Не удивительно поэтому, что от тех времён сохранилась единственная изображающая восстание декабристов акварелька от очевидца события Кольмана.
Чугунный устав, запрещавший махом философию и древнюю историю, пришлось для виду смягчить версией от 1828 г. Сохранение «чугунной» практики цензурирования подтверждается описанным в вышеприведённой цитате случаем с «двусмысленностью» статьи Киреевского. Так что любителям даже слегка посмеяться над нескладностями тогдашней жизни в публичной письменной форме приходилось делать это «тихонько, чтобы в путь до Нерчинска не махнуть». Автор же вольнодумной поэмы «Сашка» студент Полежаев был просто послан солдатом на верную гибель под кавказские пули.
Осознание цензурных рамок, в которых находились литераторы тех лет, и возможных последствий их свободомыслия позволяет заключить, во-первых, что «Пиковая Дама» не может маскировать под видом игроцкого анекдота какую-то вскрываемую элементарными подстановками цельносвязанную фабулу событий на царственно-историческую тему из реальной жизни, а во-вторых, понять ржание и биение Е.Баратынского от повестей Сергеича, если прочитать диалог Графини с Томским, чуть изменив его следующим образом:
— Paul! — закричала графиня из-за ширмов, — пришли мне какого-нибудь нового Романова, только, пожалуйста, не из нынешних.
— Как это, grand’maman?
— То есть такого Романова, который бы не давил ни отца, ни матери …
— Таких Романовых нынче нет. Не хотите ли разве русских?
— А разве есть русские Романовы?..
Похоже, отыскался оригинал колоды, которую использовали Германн и Чекалинский.
Прошлой осенью в Казани состоялась выставка, посвященная пребыванию А.С.Пушкина в граде сем. Целый раздел выставки был выделен под «Пиковую Даму», а одним из экспонатов там учинился ломберный стол с картами из колоды середины XIX века:
http://www.kazan-kremlin.ru/archive/news/id/877
Как видно, туз претерпел изрядно в процессе гнутия углов, дожив до третьего тысячелетия без пары оных.
Что ещё здесь очень ценно – так это дизайн дамы пик. Ибо мелькало утверждение, что это единственная карточная дама, изображаемая в профиль, т.е. одноглазой. Продемонстрированный в Казани артефакт, увы, опровергает эту мысль, возможно перспективную для обдумывания прищуривательных ужимок упокоившейся было графини.
Данная заметка имеет целью дополнить дискуссию, начатую участником сайта amateur‘ом, который совершенно справедливо отметил, что числовое значение карты с единственно лишь символом масти может, даже скорее должно приниматься за единицу.
Действительно, как по-другому оценить числом бланковую карту с одиноко притулившимся по центру значком ?
(это кадр из английского к/ф «Пиковая Дама»)
Имеющиеся репринтные изображения карт, выпускавшихся Императорской карточной фабрикой якобы в 1815 г., также демонстрируют среди прочего только голенький ромбик на чистом поле:
Но такими ли картами от сиротского ведомства императрицы Марии Фёдоровны пользовался миллионщик Чекалинский, принимающий у себя в игорном обществе не только понтирующих от 50 на 100 молодых офицеров, но и пузатых генералов с тайными советниками, предпочитающих обстоятельный вист, в котором карта со одним значком масти в центре старше остальных?
Вот пример карт из колоды Дома Гримо (правда, якобы от 1858 г.):
Ясно, что нижняя левая карта, на которой изображены помимо значка масти ещё и гербовые регалии Великобритании, – это уже не скромная единица. Это как раз-таки туз. Настоящий. По четырнадцать.
Императорская карточная фабрика уловила, впрочем, веяния спроса на свою продукцию, поскольку в более поздней версии выпускаемой колоды (якобы от 1850 г.) единица трансформировалась в туза:
Напоследок приведём числовой ранжир карточной масти, сделанный что называется независимым экспертом:
(Инфоблок с сайта http://www.mathcs.emory.edu/~cheung/Courses/170/Syllabus/10/cards.html )
Это блок из заготовки для кода на языке Java, предназначенного для программирования чего-нибудь, связанного с картами.
Как очевидно, и у очень далёких от русской классической литературы программистов тузы ныне идут по четырнадцать.
В заключение тем не менее отметим, что несмотря на то, что в подавляющем большинстве современных ранговых карточных игр туз является самой старшей картой в масти, он может в отдельных случаях выступать в качестве единицы, как в покерной комбинации «стрит».
Хотя излагаемое далее и общеизвестно, всё же представляется необходимым подтвердить «ненастность» календарных дней, образованных карточными парами 3 – 9, 7-В (11), Т (14) – Д (12) игры Германн-Чекалинский, какими-либо историко-культурными артефактами.
7-В (11)
Проще всего это сделать для политически нейтрального и к тому же зрелищного Петербургского наводнения.
Помимо большого количества рисунков и гравюр наподобие этой:
на стенах некоторых питерских домов до сих пор имеются вот такого рода таблички:
Т (14) – Д (12)
Наверное, только тотальной цензурой можно объяснить, что акварель К.И. Кольмана «Восстание 14 декабря 1825 года»
- единственное (!) изображение этого интереснейшего исторического события, сделанное очевидцем.
3 – 9
Некоторая сложность имеется в отношении датирования Великого пожара в Москве, поскольку длился он не один день, и его начало обычно относят на 2(14) сентября 1812 г.
Тем не менее, разумность выбора Пушкиным даты 3 сентября в качестве метки стихии огня подтверждается во-первых, мемуарами графа де-Сегюра (Ф.-П. де-Сегюр Пожар Москвы. 1812 г. — Москва: Образование, 1912):
<<<Въ первую же ночь, съ 14-го на 15-е огненный шаръ спустился надъ дворцомъ князя Трубецкого и поджегъ это строеніе — что послужило сигналомъ. Тотчасъ же была подожжена и Биржа…>>>
а во-вторых, картиной немецкого художника и гравёра Ругендаса Иоганна Лоренца (1775-1826), которая находится в Русском музее:
(Понятно, что и де-Сегюр, и Ругендас пользуются новым стилем. 15 сентября 1812 г. по н.с. = 3 сентября 1812 г. по с.с.)
Про некоторые эпиграфы
1. К повести
«Пушкинская проза гола как-то», – заметил Л.Н.Толстой. Мнение же Пушкина насчёт своей прозы общеизвестно: «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей…» Вот и поглядим, сколько мыслей можно почерпнуть хотя бы из первых двух фраз эпиграфа к повести.
На «голой» поверхности лежит вроде простецкая из свежеизданной эзотерики цитата, про которую В.Б.Шкловский выразился так:
«Гадательная книга, да еще новейшая, изданная на серой бумаге в лубочном издательстве, – это мещанская книга, а не тайный фолиант на пергаменте«.
А ведь можно прочитать эти фразы по-другому, да ещё как по-другому!
Первая часть эпиграфа к «Пиковой Даме» вообще-то открытым текстом постулирует общий смысл повести: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность«. Кто в таком случае тайный недоброжелатель? Автор, естественно. В чём тайна? В неявной выраженности через двоичность толкования и символизм персонажей.
А вот в адрес кого на самом деле направлена эта недоброжелательность, и предлагает подумать вторая фраза «Новейшая гадательная книга«. На наш взгляд, этой книгой является сама повесть «Пиковая Дама», которая была новее некуда в момент опубликования. Причём слово «гадательная» имеет тут тоже двоякую природу: автор своей книгой не только задаёт читателю загадку-угадайку, но и пытается спрогнозировать, настроиться на будущее.
2. К первой и последней главам
С учётом показанной ранее календарной «ненастно-днЕвной» закономерности в игре Германна качественно иначе звучит и эпиграф к главе I повести:
А в ненастные дни
Собирались они
Часто;
Гнули – бог их прости! -
От пятидесяти
На сто,
И выигрывали,
И отписывали
Мелом.
Так, в ненастные дни,
Занимались они
Делом.
Чисто декабристский душок этих строк (от песни Рылеева и Александра Бестужева “Ах, где те острова, / Где растет трын-трава, / Братцы!”) давно отмечался пушкинистами, в частности Н.Эйдельманом ( http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/NYE/PUSHKIN/CHAPT_7.HTM ).
Впрочем, пройти мимо и не заметить сходство стихов по сразу выделяемой ритмике было невозможно. Другое дело, что ввиду отсутствия в повести явного «голого» декабризма сходство это пушкиноведам приходилось обговаривать очень и очень мягко-вероятностно:
<<< Некоторые исследователи позже склонялись к мысли о потаенном присутствии декабристов в пушкинской повести. Любопытно, что В.Е.Якушкин в своем описании пушкинских рукописей, приведя эпиграф “Пиковой дамы” “А в ненастные дни…”, комментирует: “Это отрывок из известной песни «Знаешь те острова», принадлежащей многим авторам” [14] Такой взгляд, однако, не встретил поддержки; слишком неуместным было бы пародировать строки погибших опальных друзей, слишком весомым документом в пользу авторства самого Пушкина остается его письмо, от 1 сентября 1828 года, где, между прочим, впервые цитировались строки “А в ненастные дни…”: текст тот самый, что позже, в конце 1832 или начале 1833 года появится на 15-м листе тетради № 842: “Успокоился ли ты? – спрашивал Пушкин Вяземского. – Пока Киселев и Полторацкие были здесь, я продолжал образ жизни, воспетый мною таким образом
- А в ненастные дни собирались они часто
Гнули ( – - – - ) их ( – - – )! от 50-ти на 100
И выигрывали и отписывали мелом.
Так в ненастные дни занимались они делом”. (X/V, 26)
Итак, стихи сочинены Пушкиным (“воспетый мною”), но очень похожи на рылеевско-бестужевские; сходство, замеченное многими современниками, конечно, использовано поэтом сознательно… Н.О.Лернер писал, что “Пушкин просто воспользовался легким, веселым размером для своей шутки” [15] Полагаем, однако, что поэт не шутил. Трудно, может быть, и невозможно полностью развернуть мелькнувшую пушкинскую мысль; следует, конечно, избегать слишком прямых комментариев, которые подчеркивали бы здесь, в “Пиковой даме”, “потаенную связь”, “знак единомыслия” Пушкина и декабристов. Однако нельзя и совсем игнорировать “эхо” 1825-го в повести 1834-го… В ненастные дни 1833 года в Болдине, трудясь над “Пиковой дамой” (а также “Медным всадником” и “Пугачевым”), Пушкин вспоминал и тех, которые некогда “собирались часто”, а потом за свое дело, за один декабрьский, ненастный день, пошли в Сибирь, на Кавказ – игра же (человеческая, историческая) “пошла своим чередом…”.
Главный смысл этого дальнего, мимолетного художественного воспоминания (так же как и других, более прямых разговоров о 14 декабря) мы видим в стремлении Пушкина – понять таинственный ход, “черед” истории и судьбы. >>>
В чём иное качество? И в указании на то, что игры, описываемые в повести, происходят в «ненастные» дни, и в намёке на их дворцово-переворотный характер (действительно, куда уж «ненастнее» могут быть дни битв за трон для их участников с всех сторон), ибо в стихах Рылеева-Бестужева говорится и про свержение Петра III , и про свержение Павла I.
Уважаемый литературовед Эйдельман несколько, правда, ошибся там в утверждении, что «эпиграф к I главе – единственный в повести – остался без обычного авторского указания, откуда он взят«.
Есть ещё один такой эпиграф – к главе VI:
— Атанде!
— Как вы смели мне сказать атанде?
— Ваше превосходительство, я сказал атанде-с!
Ох, как звучит второй вариант толкования этого эпиграфа! Первый – «голый» – в изложении Виноградова – Лернера общеизвестен:
<<< Н. О. Лернер правильно указывает на то, что эпиграф воспроизводит ходячий анекдот о генерале, который не мог допустить, чтобы подчиненный даже в игре обращался к нему с повелительным возгласом: атанде! Так, по рассказу кн. П. А. Вяземского, граф Гудович, бывший генерал-губернатор Москвы, говаривал, что с получением полковничьего чина он перестал метать банк сослуживцам своим. «Неприлично, — продолжал он, — старшему подвергать себя требованию какого-нибудь молокососа-прапорщика, который, понтируя против вас, почти повелительно вскрикивает: атанде!» (Вяземский, Старая записная книжка, 1929, с. 135). >>>
А второй вариант получается, если «атанде» перевести как императивно-прогнозное «ждите [что с вами случится] !», направленное явно в адрес высокого начальства. Тогда проигрыш Германна Чекалинскому в третьем «мятежном» раунде имени 14 декабря полностью созвучен предсказательно-грозному (дождётесь!) характеру этого эпиграфа!
+++
Вот и выходит местами, что поверхностно-расписным войно-мировым портянкам графа Толстого далековато до сокрытой глубины «голых» эпиграфов мещанина Пушкина где-то.
После того, как изложены исходные условия задачи, можно поставить и вопрос:
Есть ли какая-то закономерность в Германновых картах «тройка, семёрка, туз» или нет?
(Такой школярский подход, несмотря на кажущееся начётничество, как правило, оказывается плодотворным, поскольку хорошо сформулированные условия и вопрос задачи с неизбежностью указывают путь решения).
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Каждая игра может быть охарактеризована достоинством карт, порядком и ходом игры, итоговой суммой и результатом «выигрыш/проигрыш».
На первый взгляд, порядок игры одинаков для всех трёх игр, и поэтому вроде как не имеет значения. Однако формула «поставил/поставила их одну за другою» строго имеет место только в Играх 1 и 2. Германн же играет «сряду» ( согласно В.И.Далю, СРЯДУ – нареч. сподряд, по порядку, без выбору, без разбору).
В Игре-1 не играют роли ни карты, ни итоговая денежная сумма, важен только результат - выигрыш соником во всех трёх случаях.
В Игре-2 карты не важны, важна итоговая сумма (300 тысяч) и результат – выигрыш соника, пароли, пароли-пе по ходу игры.
В Игре-3 важны карты, ход игры и результат (проигрыш). По ходу Игры-3 не очевидно, выпадали ли заветные три карты соником. Кроме того, в первых двух раундах выигрыш Германна известен. Итоговая же сумма не указана – Германн проигрывает кипу банковых билетов.
Ясно, что карты Игр 1 и 2 по своему достоинству не имеют ничего общего с картами Германна, поскольку их последовательность уже известна (скомпрометирована, выражаясь шифровальческим языком). Поэтому вся информация, необходимая для решения задачи, должна содержаться в том, что определённо отличает Игру-3 от первых двух.
Ещё раз внимательно взглянем на эти детали:
- Тройка, семёрка и туз выиграют тебе сряду, — но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил…
- Направо легла девятка, налево тройка. — Выиграла! — сказал Германн, показывая свою карту.
- Валет выпал направо, семёрка налево. Германн открыл семёрку.
- Направо легла дама, налево туз. — Туз выиграл! — сказал Германн и открыл свою карту.
Из последних трёх условий видно принципиальнейшее отличие хода Игры-3 от остальных игр. Для игры Германна Пушкин счёл необходимым каждый раз упоминать достоинство карты Чекалинского! А ведь этого совсем не требуется для констатации результата в фараоне, для выигрыша понтёра достаточно только того, чтобы банкомёт метнул на свою сторону любую другую по достоинству карту (ситуации «плие», когда карты по достоинству совпадают, ни в одной из игр не наблюдалось).
Очень интересно и начальное условие от призрака. С порядком следования карт всё ясно, но вот слова «чтобы ты в сутки более одной карты не ставил» справедливы не только для описанной в повести ситуации «по одной карте ежедневно», но и для произвольного случая «по карте раз в день», например, «тройка сегодня, семёрка через месяц, туз через год».
Поэтому мы будем следовать указанию Пушкина, выраженному в словах призрака Графини, буквально: поставим в «сутки» не более одной карты из оговоренного Германну ряда. Имеем «третьи» сутки, «седьмые» сутки, и «тузовые» сутки. Что же ставить дальше и куда? Парные карты названы Пушкиным, а ставить их будем вслед за Чекалинским направо, т.е. в «месяцы» по аналогии с «сутками». Соответственно, получаем «девятый» месяц, «вальтовый» месяц и «дамовый» месяц.
Из ряда 2 3 4 5 6 7 8 9 10 В(11) Д(12) К(13) Т(14) можно вывести значения для «фигурных» параметров.
В результате получаем, что пары карт Германн-Чекалинский в Игре-3 выявляют следующие даты календаря:
3 сентября
7 ноября
14 декабря
Есть ли между ними что-то общее? Да.
Все эти даты указывают на «ненастные» дни в современной Пушкину истории России.
3 сентября 1812 г. – великий пожар в Москве
7 ноября 1824 г. – наводнение в Петербурге
14 декабря 1825 г. – восстание декабристов
Таким образом, на вопрос задачи можно ответить так: карты Германна «тройка, семёрка, туз» не случайны и означают календарные числа трёх дней в истории России, когда разыгрывались стихии огня, воды и мятежа соответственно.
+++
Предваряя последующую записку, отметим, что по-крупному подспудный смысл «Пиковой Дамы» в том, что этим произведением Пушкин желает Николаю Первому проиграть в стихии мятежа, подобного восстанию декабристов.
Изложим начальные условия задачи:
Игра 1.
Предварительное условие: не оговорено.
Сама игра: бабушка слегка извинилась, что не привезла своего долга, в оправдание сплела маленькую историю и стала против него понтировать. Она выбрала три карты, поставила их одна за другою: все три выиграли ей соника…
Результат игры: бабушка отыгралась совершенно.
Игра 2.
Предварительное условие: Она дала ему три карты, с тем, чтоб он поставил их одну за другою, и взяла с него честное слово впредь уже никогда не играть.
Сама игра: Чаплицкий явился к своему победителю: они сели играть. Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч и выиграл соника; загнул пароли, пароли+пе…
Результат игры: отыгрался и остался ещё в выигрыше…
Игра 3.
Предварительное условие: Тройка, семёрка и туз выиграют тебе сряду, — но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и чтоб во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою смерть, с тем, чтоб ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне…
Сама игра:
1 раунд.
Германн вынул из карман банковый билет и подал его Чекалинскому, который, бегло посмотрев его, положил на Германнову карту. Он стал метать. Направо легла девятка, налево тройка.
— Выиграла! — сказал Германн, показывая свою карту.
2 раунд.
Германн дождался новой тальи, оставил карту, положив на неё свои сорок семь тысяч и вчерашний выигрыш. Чекалинский стал метать. Валет выпал направо, семёрка налево.
Германн открыл семёрку.
3 раунд.
Каждый распечатал колоду карт. Чекалинский стасовал. Германн снял и поставил свою карту, покрыв её кипой банковых билетов. Это похоже было на поединок. Глубокое молчание царствовало кругом.
Чекалинский стал метать, руки его тряслись. Направо легла дама, налево туз.
— Туз выиграл! — сказал Германн и открыл свою карту.
— Дама ваша убита, — сказал ласково Чекалинский.
Германн вздрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама.
Результат игры: Герман проиграл кипу банковых билетов.
Заграничные литературоведы также попытались внести свою лепту в разгадку тайны Германновых карт.
Тщательностью и детальностью отличается, к примеру, работа Н.Розена «Магические карты в Пиковой Даме» ( The Magic Cards in The Queen of Spades, Nathan Rosen, The Slavic and East European Journal, Vol. 19, No. 3 (Autumn, 1975), pp. 255-275).
Отмечая, что «Пиковая Дама» Пушкина анализировалась более, чем остальные его прозаические произведения, автор ищет адекватный ответ на два основных, по его мнению, вопроса – как Германн узнал секрет выигрышных карт и как он мог так фатально ошибиться в последней игре.
Подробно разбирая все проблемные моменты относительно магической нумерологии повести, Розен приходит к выводу, что вычленять тайну карт из «встроенных» в текст чисел неправильно, поскольку остаются необъяснимыми проблемы туза, последовательности использования карт и нового условия игры в три последовательных дня. Розен заключает, что секрет карт имеет сверхъестественное происхождение, и что Пушкин желал, чтобы читатели повести именно так и считали.
Попытку частично преодолеть «сверхъестественность» в заключении Н.Розена за счёт решения проблемы туза сделал профессор Middlebury College С.Давыдов, предложив фонетическую формулу «утроиТУСемерит» (The Ace in «The Queen of Spades» Sergei Davydov, Slavic Review, Vol. 58, No. 2, Special Issue: Aleksandr Pushkin 1799-1999 (Summer, 1999), pp. 309-328):
Однако, как быть с запятой в оригинале текста «вот что утроит, усемерит мой капитал»? Требуемая запятой фонетическая пауза как раз-таки уничтожает «туса», приводя к ситуации, когда видит око, да звук неймёт.
Квинтэссенцией результатов заграничного анализа таинственных карточных пиково-дамных хитросплетений можно считать статью Кэрил Эмерсон (Caryl Emerson, “‘The Queen of Spades’ and the Open End,” in Puskin Today, ed. David Bethea (Bloomington: Indiana University Press, 1993)).
Вот что пишется в аннотации к этой статье:
«She identifies four basic categories of reader-critics in the literature on «The Queen of Spades»: those that concentrate on the mechanics and ideology of gambling (Lotman, Rosen); psychological and generational treatments (Murray and Albert Schwartz, Burgin); linguistic and syntactic studies (Vinogradov, Faletti); and numerological analyses (Leighton). Although each of these approaches succeeds in decoding part of the puzzle, the integrating move that will crack the code forever is always missing, leaving the reader in the role of Germann. Emerson’s conclusion is that in «The Queen of Spades» Puskin was in fact exploring the true spirit of gambling, namely, that there is no system. The reader is provided neither with a code nor with total chaos, but with fragments of codes, codes that tantalize but do not quite add up and cannot therefore be «solved.»«
Типологизировав (даже так!) имеющуюся критику по «Пиковой Даме» и выделив четыре базовые категории, К.Эмерсон приходит к выводу, что несмотря на декодировку отдельных частей, интегральная загадка повести не может быть разрешима (даже так!).
Но это не так.
Как нет никакой магии в Германновых картах, так есть и целостность, охватывающая «Пиковую Даму».
От любителей разгадывать пушкинские загадочные карты перейдём теперь к профессионалам, поначалу к тем, кто пишет на русском языке.
Настоящим специалистом по тройке, семёрке и тузу показал себя литературовед Б.Сарнов в «Занимательном литературоведении». Назвав там главу «РАЗГАДКА ТАЙНЫ ТРЕХ КАРТ В ПОВЕСТИ А. С. ПУШКИНА «ПИКОВАЯ ДАМА»", он по ходу текста отписал, что «Главную загадку этой повести … объяснить пока не удалось. Да и вряд ли удастся, если вы не пожелаете выйти за пределы сугубо рациональных, логических умозаключений. – Что вы имеете в виду? – Три карты. Тройка, семерка, туз. Этого никакими реальными причинами не объяснишь…«
Но далее литературовед «разгадывает» таки тайну («откуда тогда явились в его мозгу именно эти три названия? Почему именно тройка? Именно семерка? Именно туз?«), предположив, что Германн уже давно сошел с ума, что им овладела маниакальная идея, и в связи с этим стали мерещиться тройка, семерка и туз: «…Мысль Германна все время вертится вокруг трех магических цифр. Сперва преобладает идея тройки, связанная с мыслью о трех картах. Затем присоединяется семерка: восемьдесят семь, неделя (то есть семь дней). И наконец, оба числа смыкаются: «утроит, усемерит…» Ну, а что касается туза… – Тут действительно уже нет никаких загадок, – обрадованный собственной догадливостью подхватил Уотсон. – Германн мечтает сам стать тузом, то есть богатым, влиятельным человеком«.
В отличие от Сарнова с его догадливым Уотсоном И.И.Грибушин в «Выигрыше на тройку и семерку до «Пиковой дамы» ( http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v75/v75-0852.htm ), найдя тройку и семёрку в повести Клаурена «Голландский купец», туза предпочёл не касаться.
С тем, что никакой мистики-тайны в тройке Германновых карт нету, а всё вполне реально, выступила в 1960 году Л.Чхаидзе ( http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/is3/is3-455-.htm ):
«По нашему мнению, как выбор Пушкиным трех карт, так и всё содержание повести целиком вытекают из самой игры… он [Германн] желает выиграть удвоенное «пароли-пе» (учетверить, а затем увосьмерить первоначальную ставку) и этим вдруг приобрести богатство. А увосьмеренная ставка содержала его капитал плюс еще семь ставок чистого выигрыша (учетверенная соответственно три).
Знание величины возможного (и, наверное, не раз происходившего на его глазах) выигрыша и стало «навязчивой идеей»Германна. …почудившаяся Германну старая графиня «назвала» ему, на какие карты ставить, чтобы выиграть три раза подряд.
Не удивительно, конечно, что эти карты обозначены как раз теми цифрами, о которых он всё время неотвязно думал«.
Рассуждения Чхаидзе опровергаются во-первых, отсутствием в допризраковых думах Германна туза, а во-вторых, ошибкой в трактовке игрового термина «пе».
Не сильно порадовал и маститый филолог С.Бочаров, когда статьёй «В семантическом фараоне текста» ( http://magazines.russ.ru/znamia/2011/9/bo12.html ) добавил нумерологии к вроде как устоявшемуся набору:
«Обычно читатели повести и ее изыскатели увлечены нумерологией и цифирью, извлекая из текста запрятанные в нем, как в загадочной картинке, тройку, семерку и особенно сложно упрятанного туза. Они играют на верхнем уровне фабулы как провокация для читателя, но есть “в семантическом фараоне текста” (Вольф Шмид9) иная пара чисел, глубже соотносящаяся с нравственной осью действия (на которой держится “Пиковая дама”). Это двойка и единица.
В семантическом фараоне текста — это сказано точно. Силовые линии действия и философское устройство текста воспроизводят модель роковой игры, о которой сказано в решающей сцене, что молодые люди предпочитали соблазны фараона обольщениям волокитства. Вот еще раздвоение тоже: по этому предпочтению и разовьется интрига, история героя. А двойка и единица в ситуации фараона это: я — действующая единица — один на один с банкометом, и я в ситуации выбора из двух значений, ложащихся налево и направо при раскладе противника, Чекалинского.
Но такова модель всякого жизненного выбора, перед которым всегда стоит человек«.
Глубокое погружение Бочарова по нравственной оси действия повести в финале выглядит так:
«Можно закончить цитатой: “Перед нами привидение и не привидение, галлюцинация и не галлюцинация, действительность и не действительность. Это и есть то, что называется искусством и чем искусство быть должно. Это и есть “энигма”, загадка искусства, энигма сложности простоты искусства, когда она раскрыта”. Это слова Я.Э. Голосовкера, читающего “Штосс” Лермонтова (тоже азартная карточная игра, фараону близкая) и с ним вместе “Пиковую Даму”23. Сложная простота искусства — его энигма.«
В отношении интересующих нас цифирных умозаключений маститого филолога, ввиду простоты энигмы в нумерологии типа 1+х=2, лучшим, пожалуй, будет пионерское резюме «Больше дела – меньше слов».
Напоследок выступит молодая филологиня, аспирантка кафедры славянских языков и литератур Принстонского университета Дарья Солодкая. Вот как она начинает свою статью «Тотальная игра Пушкина» в «Неприкосновенный запас» 2010, №1 (69) ( http://magazines.russ.ru/nz/2010/69/so16-pr.html )
««Моя “Пиковая дама” в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семерку и туза», — отмечал Пушкин в дневнике вскоре после публикации повести[1]. Вот уже почти два столетия она не выходит из моды и будоражит воображение читателя, сменившего со временем карточный стол на стол письменный. Предпринимаются все новые попытки раскрыть секрет трех карт и выяснить причины финального проигрыша. В настоящей работе мы не ставим задачи объяснить, почему именно «тройка, семерка, туз» — и как это работает. Наша цель — показать, что ошибка Германна не случайна. Исход игры у карточного стола предопределен игрой, которую герой ведет в жизни. Почему он проигрывает? Потому что его выбор идет вразрез с авторским, обусловленным, в свою очередь, убеждениями и чаяниями, с которыми Пушкин ведет поиск собственного счастья«.
Из выступлений вышеуказанных ораторов, особенно аспирантки Солодкой, с очевидностью следует, что на сегодняшний момент в литературе на русском языке отсутствует объяснение секрета повести «Пиковая Дама», почему именно «тройка, семерка, туз», и как это работает.
Тройка, семёрка и туз из повестушки Пушкина «Пиковая Дама» таки не дают покоя публике. Почти уж двести лет неймётся читателям-расшифрователям, но до сего времени ситуация оставалась по-крупному на уровне «смотрю в книгу – вижу фигу».
Прежде чем поражать сухим и простым осадком раскодировки игры Германна, необходим обзор литературы по теме, как и подразумевается классическим подходом к изложению полученных результатов.
Начнём с наисвежайшего, от 2013 года:
Тройка, семерка, туз
Колбенев Александр Николаевич
Инфоблок с сайта www.proza.ru/2013/11/17/1538
Ценность изложенного г-ном Колбеневым состоит ещё и в подтверждении наличия фиги в книге на текущий момент (однако, с учётом прозорливости данного автора хотя бы в том, как другие обозначают женщину своими руками, это стоит перепроверить). Ну и конечно, есть чисто логическая претензия: раз уж доказано нечто, то любые «другие» смысловые ряды – фуфло. Либо это нечто отнюдь не доказано.
В трактовке карточного термина «Пе» ошибся не только любитель пушкинских тайн В.Блеклов. Облажались, к примеру, и КОБовцы в своём толковании «Домика в Коломне» (то место, где «Что? перестать или пустить на пе?»). Пе – это не повторение ставки, а ситуация, когда рискуют только выигранным.
Впрочем, кто только не споткнулся на этом хитром «Пе»!
Симпатичнее остальных выступил тут маститый профессионал Фортунатов Н.М. ( http://www.unn.ru/rus/f9/k1/effect/page15.htm ). Заклеймив предыдущих нерадивых комментаторов «Домика», он уверенно сел в лужу неточности сам:
Комментарии к этой пушкинской строке расходятся между собой, общее в них разве только то, что они неточны. Б. В. Томашевский: «Пустить на пе – карточный термин: повторить ставку»117. Не повторить, а удвоить! – это большая разница, комментатор допускает ошибку. У Д. Д. Благого и С. М. Петрова: «Пустить на пе – в карточной игре удвоить ставку; в данном случае – дать повторную двойную рифму на пе»118. К сожалению, концовка этого комментария («повторная двойная рифма на пе») уводит в сторону от авторской логики. У Пушкина здесь – энергичнейшее развитие художественной мысли. «Пустить на пе» для автора-повествователя значит, как говорится, очертя голову броситься в новую схватку с еще большей опасностью для себя, с еще большим риском.
Так что ничего не очерчивал и не повышал опасность Сергеич, пуская в «Домике» на пе выигранное и приберегая начальный куш.
+++
Защитный «пе» – это отнюдь не полнорисковый «пароли», уважаемые пушкинисты профессионалы и любители!
Карточный термин «Пе» упоминается Пушкиным в «Пиковой Даме» при описании второй игры Чаплицкого с Зоричем:
Чаплицкий явился к своему победителю: они сели играть. Чаплицкий поставил на первую карту пятьдесят тысяч и выиграл соника; загнул пароли, пароли-пе, – отыгрался и остался еще в выигрыше.
(Конечно, это была не то чтобы игра, поскольку Чаплицкий не играл, а просто ставил на кон карты, указанные бывшей Венерой Московской ).
Вот как обсчитывает финальный результат этой игры один из дешифровальщиков тайных смыслов пушкинского творчества лётчик Блеклов В. ( http://www.proza.ru/2009/08/25/705 ):
Расчёт Блеклова В.
По Блеклову Чаплицкий выиграл 350 тысяч, с результатом +47т по итогам двух встреч. Эти 47т получились из исходного проигрыша в 303 тысячи, которые понадобились, чтобы подогнать результат под начальную ставку Германна. Бог с ней, с подгонкой, но лётчик Блеклов ошибся в сумме выигрыша.
Ошибка эта обусловлена неверным истолкованием формулы «пароли-пе». Блеклов не первый, кто тут ошибается. Из текста в текст кочует «Играть паролями – увеличивать ставку вдвое; паролями-пе – вчетверо» (как пример http://www.unn.ru/rus/f9/k1/effect/page15.htm ).
На самом деле, играть пароли значит ставить во второй игре начальный куш и выигрыш первой игры, т.е. в случае проигрыша пароли остаться с нулём. Сыграть пароли-пе значит в третьей игре поставить только выигрыш от первых двух игр, и в случае проигрыша начальный куш остаётся целым.
Так что Чаплицкий на третий раз ставил только тройную начальную ставку, т.е. 150т, и отыграл у Зорича ровно 300 тысяч.
+++
Из изложенного можно сделать несколько хороших выводов.
1.Результат первого матча Чаплицкий-Зорич составил -2хх тысяч.
2.Чаплицкий действительно отыгрался, но и выиграл немного, оставаясь фактически в нулях.
3.Чаплицкий играл на заёмные 50 тысяч, которые надо было вернуть.
К выводам можно присовокупить вопрос:
Почему в третьем раунде Чаплицкий, имея от графини железобетонную карту, не поставил 200 тысяч, т.е. септ-ель-ву?
Комментарии