Если вникнуть, как государство – Российская Империя – обходилось с Сергеичем, то любого, кто обзовёт его государственником, можно сразу назвать в лучшем случае мудаком.
Какую «свободную» жизнь по воле «Параши»-Николая учинило государство Пушкину-»Маврушке», можно понять не только из цитат, имеющихся , например, в ранее упомянутом опусе т-ща Вогмана и в книге «Костин А. Г. Тайна болезни и смерти Пушкина / А. Г. Костин — «Алгоритм», 2012«:
1.Битвы Параши с Маврушей в теме свободы передвижения:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
«Высочайше повелено Пушкина призвать сюда. Для сопровождения его командировать фельдъегеря. Пушкину позволяется ехать в своем экипаже свободно, под надзором фельдъегеря, не в виде арестанта».
…за поэтом сразу же после освобождения из ссылки было установлено тайное наблюдение, осуществлявшееся агентами III Отделения…
…поэт находится под постоянным надзором агентов Бенкендорфа, о чем свидетельствует следующее его донесение царю: «Пушкин автор в Москве и всюду говорит о Вашем Императорском Величестве с благодарностью и глубочайшей преданностью; за ним все-таки следят внимательно».
…В уже упомянутом письме от 30 сентября 1826 года Бенкендорф сообщал Пушкину…, что царь не только не запрещает ему посещать Петербург, но и предоставляет ему полную свободу в этом вопросе, «с тем только, чтобы предварительно испрашивали разрешения через письмо».
>>>>>>>>>>>
Но никак Параша с Маврушей не сладит – та как-нибудь, но таки подгадит:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
Не получив от царя разрешения на зачисление в действующую армию, Пушкин решает поехать на Кавказ частным образом, якобы для того, чтобы повидаться с братом, который служил в это время под началом давнего друга поэта Н. Н. Раевского-сына. Предположительно 10 марта Пушкин едет из Петербурга в Москву, где останавливается на некоторое время.
21 марта 1829 года о намерении Пушкина ехать на Кавказ становится известно Бенкендорфу через его ближайшего помощника Фон-Фока… На следующий день Бенкендорф осведомляется у петербургского генерал-губернатора П. В. Голенищева-Кутузова, направил ли он предписание кавказскому начальству установить надзор за поэтом по его прибытии на Кавказ.
…здесь и настигает его выдержанное в строгом тоне письмо Бенкендорфа от 14 октября 1829 года, в котором он требует от Пушкина объяснений по поводу самовольной поездки в «закавказские страны». Пушкин отвечает Бенкендорфу 10 ноября — сразу по прибытии в Петербург. Ему приходится оправдываться не только за поездку, но и за участие в боевых действиях. «Раз я уже был там, — пишет Пушкин, — мне показалось неудобным уклониться от участия в делах, которые должны были последовать; вот почему я проделал кампанию, в качестве не то солдата, не то путешественника». Завершается письмо просьбой к Бенкендорфу смягчить неудовольствие Николая I, вызванное его (Пушкина) опрометчивым поведением.
Новое неудовольствие поведением Пушкина Бенкендорф высказывает в письме от 17 марта 1830 года. Теперь он выговаривает Пушкину за несогласованный с ним «внезапный» отъезд в Москву, на что Пушкин в ответном письме от 21 марта 1830 года напоминает Бенкендорфу, что с 1827 года он «каждую зиму проводил в Москве, осень в деревне, никогда не испрашивая предварительного дозво- ления и не получая никакого замечания». >>>>>>>>>>>
2.Битвы Параши с Маврушей в теме внешнего вида:
Контроля за передвижением Параше мало – ей и Маврушкину одёжу подавай:
«В письме от 28 января 1830 года Бенкендорф сообщает ему о неудовольствии Николая I в связи с его внешним видом на приеме у французского посланника, где он был «во фраке, между тем как все прочие приглашенные в сие общество были в мундирах».
Пушкину указывается, что «в подобных собраниях» ему следует, как и «всем принадлежащим к дворянскому сословию», являться в мундире той губернии,в которой у него имеется имение или в которой он родился».
Но Маврушка гадит Параше и тут, и не раз:
«23 января 1834 года, явившись на бал в Аничков дворец и узнав, что гости во фраках, а не в мундирах, как он, Пушкин оставляет жену на балу, а сам уезжает; вечер проводит у С.В. Салтыкова. В дневнике запись: «…Гос<ударь> был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне: «Он мог бы дать себе труд съездить надеть фрак и возвратиться. Попеняйте ему»».
«25 января Пушкин с женой на балу у князя B.C. Трубецкого. Неожиданно и ненадолго приехал государь, он спросил Наталью Николаевну: «Из-за сапог или из-за пуговиц ваш муж не явился в последний раз?»»
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
3.Битвы Параши с Маврушей в теме контроля переписки:
Общеизвестны и мысли Сергеича относительно такого проявления «свободы по-имперски» как перлюстрация писем:
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<
В начале мая 1834 года Пушкин узнает от Жуковского, что его письмо к жене от 20 и 22 апреля, где он непочтительно высказался о своем камер-юнкерстве, прочитано на московской почте и представлено полицией Николаю I, который был рассержен, но успокоился после объяснения Жуковского.
Действительно, в этом письме из Петербурга в Москву к своей жене, Пушкин написал, что сказался больным, чтобы не ходить с поздравлениями к наследнику в связи с его совершеннолетием: «…царствие его впереди; и мне, вероятно, его не видеть». Далее его знаменитый пассаж, ранее приводимый нами: «…Видел я трех царей…», где прошелся по «третьему» царю, который, «…хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, ни променять его на четвертого не желаю».
«Однако какая глубокая безнравственность в привычках нашего Правительства! Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать Царю (человеку благовоспитанному и честному), и Царь не стыдится в том признаться – и давать ход интриге, достойной Видока и Булгарина! Что ни говори, мудрено быть Самодержавным!» >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Маврушка и тут подгадила Парашке, поёрничав в который раз:
«Жду от тебя письма об Яропольце, но будь осторожна… вероятно, и твои письма распечатывают: этого требует государственная безопасность».
4.Обязательное присутствие:
В битвах с «Парашей» Сергеич постоянно манкирует (для виду под благовидными предлогами) и такой обязаловкой для придворного, как присутствие на всякоразных императорско-торжественных мероприятиях, типа дня рождения императрицы или открытия Александровской колонны.
«Парашки» бьются по-своему – в пику Пушкину в нарушение правил придворного этикета на очередной типа бал приглашается только его жена.
5. Заграница:
Отдельное внимание стоит уделить битве (увы, бесплодной) Мавруши с Парашей в теме поездки за границу:
«…если царь даст мне слободу, то я и месяца не останусь… Где ж мой поэт? в нём дарование приметно – услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится – ай да умница...»
«7 января 1830 года Пушкин через Бенкендорфа вновь просит царя отпустить его в Европу (во Францию или Италию), а если такая поездка не будет одобрена, просит «соизволения посетить Китай с отправляющимся туда посольством». ...Царь отказывает Пушкину в поездках...«
Почему отдельное? Потому что, во-первых, это как две капли воды похоже на битвы в этой теме другого гения русской словесности – Михаила Булгакова – с другой «Парашей» (Сталиным) и другой империей (Советской).
Во-вторых, Параша-Николаша почему-то не возражал супротив постоянных поездок за границу якобы одного из лепших пушкинских друзей – князя Петра Вяземского.
(К этому «старому другу» мы ещё вернёмся, впрочем.)
Комментарии