Полезный для выявленного декабристского слоя пушкинской поэмы штришок обнаружился в очередном материале – очерке некоего Н.С.Щукина «Александр Бестужев в Якутске». Очерк этот имеется в книге Геннадия Невелева «Декабристский контекст», СПб, 2012, сс.437-453.

Щукин служил по полицейской части, будучи помощником столоначальника 3-го отделения Департамента полиции исполнительной Министерства внутренних дел. Он был очевидцем восстания декабристов, а с А.Бестужевым пересёкся в Якутске в 1829 г., находясь там в командировке на следствие.

Рукопись очерка Щукин представил в Петербургский цензурный комитет в 1867 г. Цензура сочла очерк неудобным для печати и арестовала рукопись, поместив её в госархив.

По большому счёту была бы эта публикация одной из сотен на околодекабристскую тематику, если бы не малюсенькая в несколько слов деталь, описывающая место казни декабристов, конкретно местоположение виселицы: «Виселица эта была поставлена на конце вала к Троице, против ивовых кустов, существующих и теперь.»

Именно ива, а не тополь и не липа, дважды упоминается Пушкиным во второй части поэмы «Медный Всадник» при описании местонахождения некоего исчезающего на глазах домика (на самом деле как раз-таки виселицы):

Боже, боже! там —
Увы! близехонько к волнам,
Почти у самого залива —
Забор некрашеный, да ива
И ветхий домик: там оне…
…

И вот бежит уж он предместьем,
И вот залив, и близок дом…
Что ж это?.. Он остановился.
Пошел назад и воротился.
Глядит… идет… еще глядит.
Вот место, где их дом стоит;
Вот ива. Были здесь вороты —
Снесло их, видно. Где же дом?
…

+++

Вот так благодаря профессионально тренированной памяти бывшего полицейского чиновника Щукина и сохранившему его рукопись государственному архиву нашлась указанная в пушкинском «Всаднике» ива.

Точно так же должен найтись и некрашенный забор – неотделанная в отличие от основной стены Петропавловской крепости восточная стена кронверка.