А вот если знать о «методе» Сергеича, то некоторое обдумывание детской сказки рано или поздно приведёт к не то чтобы детским выводам. То, что «Салтан» вполне годится для проверки на применение «методы», следует из даты его написания – это времена «Домика в Коломне» с тамошним «везде, во всём уж как-нибудь подгадит» (Маврушка  Параше, сиречь, литератор Пушкин императору Николаше).

Вот и надо искать, какую именно нехорошесть в «Салтане» подложил поэт императору, какие именно загадки-золотые орешки разгрызены там затейницей-белкой, какие и где изумруды-результаты явлены и какие скорлупки-детальки рассыпаны.

Уже упомянутая ранее «методная» формула «Салтана» о внебрачном рождении царственного дитяти

-
«Родила царица … неведому зверушку»
-

и есть такой изумруд! Причём в истории российского императорского дома претенденты на позицию неведомой зверушки имеются  как среди императоров:

Павел I  (слух о том, что его настоящим отцом был не Пётр III, а фаворит великой княгини Екатерины граф С.В.Салтыков);
Николай I (слух о том, что его настоящим отцом был не Павел I, а фаворит императрицы Марии Фёдоровны придворный Данила Бабкин);

так и среди многочисленных незаконнорожденных отпрысков типа Алексея Бобринского.

Далее текст «Салтана» можно пошерстить на наличие «скорлупок», на «отблески» которых уже так или иначе натыкалась заинтересованная публика – многочисленные результаты интерент-поисковиков тому свидетельство.

Например, попытаться ответить на вопрос: «Почему у Салтана, Гвидона и Бабарихи есть имена собственные (Лебедь и Черномор – скорее функциональные прозвища, и к тому же для персонажей с заведомо волшебной, небытовой стороны), а у сестёр, включая мать Гвидона (!), нет?»

Мысль о необходимости прочтения «Сказки о царе Салтане» по-взрослому оказалась далеко не нова. Любой интернет-поисковик покажет, что интересантов открыть в этом творении Сергеича что-нибудь этакое и внести тем самым посильную лепту в понимание произведения имеется изрядное количество.

Минимальное, к чему при этом стремится любопытная публика, – установить более-менее твёрдо бытовую канву сказки. Например, ответить на вопрос «Кто такая Бабариха?»

То, что однозначно чёткого ответа в выдаваемых поисковиком ссылках найти не удастся, свидетельствует нижеследующая выдержка из публикации некоей Н.А. Еськовой:

<<<
ТАК КТО ЖЕ ОНА ТАКАЯ — СВАТЬЯ БАБА БАБАРИХА?

Ответ на этот вопрос дается в моей заметке, напечатанной дважды в юбилейном 1999 г.; она вошла в мою маленькую книжку «Хорошо ли мы знаем Пушкина?» и в серию заметок под общим названием «Уроки медленного чтения» в сборнике «Тайны пушкинского слова». Хочу с опозданием ответить на неубедительную критику моей заметки, содержащуюся в рецензии М. Строганова на этот сборник (Новое литературное обозрение. 2000. № 46. С. 428—429).

Я руководствовалась сведениями, которые содержатся в пушкинской сказке, а именно:

а) Бабариха — сватья сестер царицы;

б) она бабушка Гвидона.

На основании этих данных, на мой взгляд, следует однозначный вывод: Бабариха — мать царя Салтана.

Мой критик признает, что «сватья Бабариха названа в “Сказке о царе Салтане” “бабушкой” Гвидона» — именно так, в кавычках; дальше он поясняет, что «бабушкой может быть названа любая женщина соответствующего возраста». Да, это слово и в самом деле часто употребляется недостаточно интеллигентными людьми как обращение к немолодой женщине, но в сказке Пушкина сказано ясно:

…Но жалеет он очей
Старой бабушки своей.

Еще удивительнее предположение автора рецензии, что Бабариха «может быть сватьей не только для ткачихи и поварихи, но и для царя Салтана…
>>>

А вот сравнительно свежая от 27-12-2021 заметка на ту же тему «Ай да, Пушкин! Ай да… любитель загадок! Ищем «сватью бабу Бабариху»» не только копает глубины словарей по этимологии и этнографии, но и максималистски пробует выйти в политические сферы:

<<<
Но Пушкин на то и Пушкин, этакий «сукин сын»! Вполне мог сказкой нарисовать глубокомысленный политический памфлет, используя многочисленные сплетни вокруг императорской семьи, начиная с непростых отношений Екатерины Великой и Павла. Князь Гвидон — Александр I Благословенный, его матушка — милая, всенародно любимая вдовствующая императрица Мария Фёдоровна (жена Павла I)…
>>>

Однако, после этого предположительного заявления автора «Пушкин вполне мог нарисовать» относиться всерьёз к дальнейшему «…Тогда разберём политические намёки Пушкина через персонажей сказки. Глубокая невежественность и суеверия народа (полуязыческая баба Бабариха) вынуждено принимаются царём Салтаном (Николаем I)…» с очевидностью не стоит не только из-за отсутствия элементарной уверенности в том, что же такое нарисовал в «Салтане» Сергеич, но и нескладности озвучиваемого результата «Салтан (Николай I) / Гвидон Салтанович (Александр I)»: Салтан Гвидону отец, а Николай с Александром – братья.

Тем не менее, вышеуказанные примеры показывают, что публика таки чувствует некий «дым», сиречь, некую совсем не сказочную информационную нагруженность в детской сказке (для трёхлетних, как указывается в современных аннотациях). Однако в попытках выйти на «огонь», т.е. высказаться достаточно определённо, внятные достижения отсутствуют.

Действительно, не только для детей написана «Сказка о царе Салтане», которая необычна уже лишь по одному названию:

Царь – он Салтан, царевна – она Лебедь, а Гвидон-то зачем Салтанович? Зачем обозначен с отчеством, если выше и так сказано, что он сын Салтана? Странно.

А может, он сын только по паспорту? И совсем не Салтанович?

+++

Сухой остаток от этой капли – читать надо сказки Сергеича заново. По-взрослому.

Знайте, Вот что не безделка…

Конкретно эта капелька была высвечена в беседе замечанием пытливого слушателя вслед за моим рассказом о странностях белки из «Сказки о царе Салтане» и о том, что под этой затейницей Сергеич изобразил себя.

Ремарка собеседника, которая была буквальной цитатой всего лишь одной «салтанной» строчки

<<< Слуги белку стерегут…>>>

, пришлась точно ко двору «Охоты на поэта».

Она показывает, что Пушкин знал про учреждённый над ним тайный надзор. Его именно стерегли. Это раз. Любая иллюстрация к «Салтану» с белкой должна изображать стражу. Это два. К примеру, следующая картинка

неверна: дьяк-учётчик есть, но никто белку не стережёт.

Равно как неверны большинство аннотаций и к этой, и к другим сказкам Пушкина,

гласящих «Для детей до трёх лет». Не только для детей. Это три.