За отсутствием по сезону малинки первой ягодкой, сопутствующей охотному процессу, пойдёт калинка:
Лесная калина пркрасно утоляет жажду, да и сладкая к тому же. Жаль только, что во впендюрейских местах она встречается только на хребтах-вершинках, а туда ещё залезть надо.
«Везде, во всём уж как-нибудь подгадит»
По ходу пьесы получилось угрызть у непомнящих пушкиноведов ещё один диссер, решив очередную загадку Сергеича:
А именно: почему в «Повестях Белкина» Иван Петрович именно Белкин, а не, к примеру, Стрелкин.
Так вот.
Белкин он из-за этой странной, вообще-то, белки во «Царе Салтане». То, что тамошняя затейница песенки поёт,
это-то хрен бы с ним. Сказка как-никак, а в сказках зверушки разговаривают.
А вот то, что она, сидя под ёлкой, орешки грызёт, вот это-то совсем не хрен с ним. Почему? Да потому, что даже в сказке под ёлкой шишки валяются, а не орешки!
Да и орешки-то салтанные действительно не простые. А какие? А золотые, сиречь, царские!
Кто же тогда эта козырная белка? Да это сам Пушкин, затейник и автор всякоразных «песенок», вскрывший немало непростых царских «орешков» – тайн имперского двора и разложивший «скорлупки» от них равными кучками в своих творениях.
Как уже было показано ранее, в предисловии к «Повестям Белкина» Пушкиным сообщено, что вместо Александра Первого в гробу был другой клиент. И это не единственные «скорлупки золотого орешка», выложенные там Сергеичем.
Вот почему Иван Петрович Белкин – Белкин, а не Булкин. От «белки» он! Затейница – «белка», походу умеющая насвистывать «песенки» специалистка по «разгрызанию» непростых имперских «орехов», явила его свету!
«Гринпис, иди с peace!»
Этот заяц сидел в валежнике до последнего. Но тяжёлая и глупая (для леса) поступь охотника таки его взбодрила, и он пустился в бега. Ну, и получил вдогон тройку магнум:
Передние лапы зайца можно отделить и так. А вот задние отрубаются топориком.
Впендюрейское мясо #11 съедобно скорее теоретически. Это лесная крыса, ну, белка которая:
Маза есть, что у белки можно съесть задок [отваренный, конечно - idohturov]. Но ввиду того, что до такой совсем уж голодухи дело не доходило, сей слух не проверен.
Эти мясы – 9 и 10 – на букву Б обе:
И оба – жирные. И оба = био/мед.
У барсука в ход идёт жир, у бобра – железа, она же струя.
Ну, а мясо идёт в сковородку голодному охотнику.
Кроме ЛКМ-а крупнотоннажного мясишка – всех этих гиппопотамов с носорогами и прочими львами – во Впендюрейщине нет. Зато есть изрядно мелковасто-ушастого, как, к примеру, вот этот экземпляр:
Заяц всегда спортивен, поджар, и жира там не будет. Из задней лапы получается хорошая печная подметалка.
Самая неприятная пора для этого ушастого клиента – чернотроп. Это возможная, но необязательная погодная загогулина, когда стаивает первый снег, а заяц успевает побелеть. Вот тут иди по лесу и высматривай белые комочки под кусточками. Впрочем, у России особо и по чернотропу не попрыгаешь – это государство разрешает колотить по одной штуке зайца в день.
«Гринпис, иди спи-с!» ( (С) idohturov)
Некую вершинку в изюмистости лесного мясца являет собой туша косолапца:
Почему?
Потому что даже если обрезаны следы, ведущие на берлогу, нельзя сказать заранее, получится ли подержать зверушку за ушко. Это как Бог даст.
Да и вообще, нельзя сказать наверняка, что там получится на медвежьей охоте. Лично я всегда перед выходом за Михал_Иванычем грею пулями оба ствола. Чтобы риски уменьшить.
Следущая мясная фигура в лесу – это кабан. Он же кабантей, он же кабанчокс:
Лицензия на кабана – самая приятственная и в плане цены, и в плане сроков. Одно лишь омрачает кабанчковую симпатичность – подписная необходимость тащить куски внутренностей, все эти трети селезёнки, на «чумовой» анализ.
Но не так «чумка» страшна, как её с трихиннелёзом сравнить. Вари себе шулюм, или там рульку на холодец подольше, и адью.
ПС
В связи с тем, что кабанчоксы – ночные визитёры по преимуществу, возможны некие перебои в пстах ввиду отогрева после холодрыги ночных засидок - idohturov.
«Гринпис, иди с peace!» ( (С) idohturov)
Конечно, все эти птички, велички и невелички, не плохи, когда к столу изжарены-пропарены.
Но вот это, Федя, дичь так дичь:
(Эта картинка от АП приведена для информационных целей)
Мяса с такой «птичечки» может быть столь преизрядно, что употеешь такой же вес рябчиками высвистывать.
Дело это – охота на лося – мокрое, само собой, поэтому, Гринпис, иди спи-с:
Из подписи к предыдущей картинке ясно видно, что никакое государство мало что не любит, когда лось берётся без законного на то разрешения.
В сентябре Российская Федерация разрешает добыть лосишного самца только с 1 по 30 число- так называемая охота на реву (самец подманивается имитацией звука, издаваемого во время гона). В моём расходном прейскуранте это самая дорогая лицензия – месячная и существенно дороже и так недешёвой многомесячной медвежьей бумаги.
Второй период, когда Россией разрешена охота на взрослого лося, – это ноябрь и декабрь. Тут лицензия обойдётся запоскромнее. Почему? Потому что взять добычу будет сложнее. А если во Впендюрейской тайге снег выпадет хотя бы по колено, то и практически невозможно – снегоход ещё не ходит, а на своих двоих за четырьмя лосишными копытами и спринтеру не угнаться. Лес – не город Москва, там проспектов и стадионов нету.
На вершине пирамиды боровой птичьей живности – глухарь:
Хороший клиент может потянуть килограмма на 4-5.
Лично я предпочитаю глухаришку запекать. Делаешь надрезы, туда специи-присолки и полоску бекона, натираешь приправой и майонезом каким, в пакет клиента и в духовку на час при 180-200С. Симпатично получается.
Следующее по ранжиру боровой птицы мясо – тетерев:
(в данном конкретном случае это тетёрка, а рябчик приложен для сравнения).
Вторым мяском пойдёт рябчик, тот самый, который у Вовы Маяковского «ешь ананасы, рябчиков жуй»:
Мясо рябчика белое, если сравнивать с красным мясом вальдшнепа, и менее всего из боровых птичечек отдаёт хвоёй. Из рябчика вполне себе диетический супчик получается.
Бедолагу-рябчика можно подманить свистушкой. Вспорхнувший рябчик обычно сначала сразу садится на ветку. В этот-то момент его и удаётся хлопнуть.
Одно из первых мяс, которые становятся доступны в новом охот-сезоне, – это вальдшнеп:
Этот экземпляр, для демонстрационно-познавательных целей, – живой.
А вот эта пара – сбиты:
Охота на вальдшнепа (мишень – это циркающе-хоркающие самцы) начинается после захода солнца и заканчивается в приличных сумерках. Первые вальдшнепы – не дураки, тянут высоко. Сумеречные – идут заметно ниже, но их силуэт еле заметен, и на короткое время .
Окраска у этой птичечки великолепно мимкрирована. Ссадишь – так попробуй ещё найди!
Пятая травка – т.н. богородская трава, она же чабрец, она же тимьян:
В чай её добавлять – очень и очень симпатичный привкус получается.
Ввиду старого (ещё с физтеха) правила оперативно публиковать любопытный результат, idohturov сообщает следующее:
ПОД РИФМОВАННОЙ ХРОНИКОЙ В «ПОСЛЕДНИЙ ИЗ СВОЙСТВЕННИКОВ ИОАННЫ Д»АРК» ПОДРАЗУМЕВАЕТСЯ «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН».
Подробное доказательство этого факта будет приведено несколько позднее.
Четвёртая травка- кипрей (он же иван-чай) -
человеку съедобна обычно в виде заварки.
Но и зверушки, как легко видеть на увеличенной вставке в правом верхнем углу, не прочь погрызть его ещё не распустившиеся макушки.
Кто конкретно попасся на этой полянке? Или лосишка, или МихалИваныч. Третьего не дано.
При наличии черемши травку #3, она же купша, будешь есть разве что с голодухи (любопытство в расчёт не берётся):
Собственно, как поведали местные аксакалы, в последнюю войну так оно и было.
А вот эту травку не только человек, но и медведь кушает:
МихалИваныч берёт самое вкусно-питательное с его точки зрения – одни только стебли без отгрызенных вершков хорошо заметны в нижней половине фотографии.
Хозяйское пищеварение сродни общебиологическому – поспав после сытного обеда, можно и выступить по закону Архимеда:
Травка #2, увы, быстро отходит. При жаркой погоде – за неделю. Но если знать места, куда солнце успевает заглянуть лишь на рассвете, то там и три-четыре недели можно попастись по этой травке.
Эту трын-траву я предпочитаю всем другим:
Травка сия – черемша, но не садовая, а лесная.
Простейший стартер: мелко напиленная черемша присаливается, добавляется майонез. Всё. Ну, хлеб ржаной ещё, само собой. Сколько такого салата городским ни ставь – сметут под ноль.
Спасибо большущее лесу-батюшке, что с середины мая и по пока не пожелтеет никаких проблем с зеленью, грядками, прополками и поливками.
1.Мысли насчёт того, какое именно произведение Пушкина подразумевается в «Последнем из свойственников…«, а также ещё несколько публикаций на тему «Пушкин. Охота на поэта» будут представлены после некоторого перерыва, посвящаемого зарисовкам из жизни леса – idohturov.
2.Те, кому небезразлично творчество А.С.Пушкина и есть, что сказать путного по изложенному здесь, могут использовать следующий адрес для контакта:
info3_@idohturov.com
Само собой, никакой обратной реакции на любое присланное на указанный адрес сообщение не гарантируется.
Лес рубят – щепки летят.
+++
Само собой, я не претендую на стопроцентную прецизионность произведённой «рубки» текста пастиша – «щепки» до соломинок пусть собирают на свой очередной диссер липницкие. На значимость результата по правилу Парето уже наколочено всё одно. Это раз. Всё же некоторым деталькам надо уделить пристальное внимание, поскольку они играют важную контекстную роль и помогают выявить конкретику пушкинской мысли. Это два. Скажу также, что at the moment я не знаю точно, какая именно рифмованная хроника подразумевается в пастише. На это место так сразу годятся несколько творений Сергеича (и «Салтан», и «Всадник», и «Домик», и «Петушок», и возможно «Онегин» [даром, что ли, поминал про вставки в "Онегина" ГнидоПедрА Вяземский! - idohturov]). Разъяснится по ходу пьесы. Это три.
Базовый конфликт «Свояка» провидчески схвачен вот в этом инфо-продукте – есть и спрятанный кулак голубого пса Империи, и ответная стопудово фига Сергеича:
Да и имперский герб на стеночке висит!
А теперь про важные инфо-»щепки» текста «Последнего из свойственников».
1.Первая деталька – это мотив девственности, который вторая крупица от доктора Заславского, ему, увы, неоткрывшаяся. Что за «вышеупомянутую девственницу» имеет в виду отец-Гербовый? В начале его письмеца по меньшей мере две кандидатки на эту позицию были перечислены. А вот какую именно выбрать, подсказал якобы английский журналист во фразе
<<<
Как же Франция постаралась загладить кровавое пятно, замаравшее самую меланхолическую страницу ее хроники?
>>>
Потерявшая тут «девственность» Франция стоит первой и в перечне, данным Гербовым клиентом в письме. Вот её и надо выбрать, она и упомянута «выше» второй, заведомой девственницы Жанны. А если заменить конкретную Францию на «***», то станет очевидно, что «девственность» потеряла высшая, «Дю-лисовского», Гербового пошиба власть. И чтобы было понятно, что именно так, а не в гинекологическом смысле надо обдумывать тему девственности , Сергеич произвёл контрольный выстрел, упомянув про потерю «девственности» Лауреатом.
Что же теперь понимать под «***»? И сибирской мышаре ясно, что Российскую Империю.
В каком месте Росимперия потеряла свою «девственность»? К примеру, когда при смене фигуры на троне так или иначе состоялось нарушение закона и сооответственная потеря легитимности? Прости, Господи! Это было столько раз, что перечислять можешь ошибиться. Лже-Пётр-1, судьбы Петра-2, Петра-3, Ивана-5, Павла-1 – выбирай на вкус!
Какая ещё может быть потеря «девственности» высшей властью? А нарушение честного и благородного слова, данного добрым и порядочным гербовым дворянином, а походу и отцом, сиречь, главным пупсиком империи.
2.Стопроцентным подтверждением того, что вызовом Дюлиса Сергеич маскирует спец/акцию имперской гэбухи, является, во-первых, фраза «и вызов доброго и честного Дюлиса, если бы стал *** известен…», во-вторых, словосочетание «шпага щекотливого дворянина».
Первое – информация о тайности операции, второе – об исполнителе, дворянине со щекотливой шпагой, т.е. об агенте 007 тогдашнего фасона.
3.Третьей деталькой выступает «Ни одного *** Дюлиса не видно при дворе *** от Карла VII до самого Карла Х-го«. Карл Х – фигура, современная Александру-1. Смысл этой фразы очевиден – ни одного такого Гербового не было при троне Росимперии аж до Саши-1. Что это значит? Что этот, который после времён Карла Х и Саши-1 соответственно, Гербовый-отец [народа], т.е. текущий император Коля-1, – не Романов. Отсюда следует, что более вероятно, что под «потерей девственности» Пушкин имеет в виду именно потерю легитимности, а не нарушение слова.
Преизрядно любопытственная картинка вырисовывается, не так ли?
+++
На закуску не откажу в удовольствии (поржать-то от души святое дело!) процитировать хоть и уже упомянутое, но классически отлитое в проф-»пушкиноведческом» граните пустопорожнее бла-бла-бла:
<<<
По нашему мнению, архитектоника «Последнего из свойственников…» – это композиционный эксперимент, в котором автор сознательно меняет ракурсы восприятия, чтобы дать возможность читателю увидеть образ по крайней мере в трёх измерениях: как субъективное «я», субъективное «не-я» и объективно. … На наш взгляд, это произведение по внутреннему замыслу … совершенно оригинальная жанровая разновидность новеллы.
>>>
Так что пусть липницкие и Ко пребывают в вечных догадках относительно того, «Для чего понадобилось Пушкину сочинять pastiche?».
Истине безразличны тонны их полиадресатных словес про архитектонику «Свояка».
«Царь ты наш, отец народа!…» («Золотой Петушок»)
Произведённые указанным в предыдущей заметке способом подстановки в тексте «Свояка» приводят к следующему результату:
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++
*** Гербовый клиент-отец был добрый дворянин, мало занимавшийся литературою. Однако ж *** дошло до него, что некто ХХХ издал какое-то сочинение ***. *** написал он ХХХу следующее письмо ***
<<<
Милостивый государь,
Недавно имел я случай приобрести *** написанную вами историю ***. Это сочинение преисполнено не только грубых ошибок, непростительных для человека, знающего сколько-нибудь историю ***, но еще и нелепою клеветою касательно *** А посему, не только я полагаю себя в праве, но даже и ставлю себе в непременную обязанность требовать от вас удовлетворения за дерзкие, злостные и лживые показания, которые вы себе дозволили напечатать косательно ***. Итак, прошу вас, милостивый государь, дать мне знать о месте и времени, так же и об оружии вами избираемом для немедленного окончания сего дела.
Честь имею и проч.
>>>
Несмотря на смешную сторону этого дела, ХХХ принял его не в шутку. Он испугался шуму, который мог бы из того произойти, а может быть и шпаги щекотливого дворянина, и *** прислал следующий ответ.
<<<
***
Милостивый государь
*** Могу вас уверить, что я никаким образом не участвовал в составлении глупой рифмованной хроники (l’impertinente chronique rimйe), о которой изволите мне писать. *** наводнена печатными глупостями, которые публика великодушно мне приписывает.
***
Жалею, что я не посвятил слабого своего таланта на прославления божиих чудес, вместо того чтобы трудиться для удовольствия публики бессмысленной и неблагодарной.
Честь имею быть, милостивый Государь, вашим покорнейшим слугою
ХХХ gent.<ilhomme> de la ch.<ambre> du roi.
>>>
***
Судьба *** в отношении <к> *** отечеству по истине достойна изумления. ***. Спрашивается, чем извинить малодушную неблагодарность ***? Конечно, не страхом диявола, которого исстари они не боялись. *** Как же *** постаралась загладить кровавое пятно, замаравшее самую меланхолическую страницу ее хроники? *** Ни одного *** Гербового не видно при дворе *** ХХХ, окруженный *** врагами и завистниками, на каждом своем шагу подвергавшийся самым ядовитым порицаниям, почти не нашел обвинителей, когда явилась его преступная поэма. ***. Все с восторгом приняли книгу, в которой презрение ко всему, что почитается священным для человека и гражданина, доведено до последней степени кинизма. *** вызов *** Гербового Клиента, если бы стал тогда известен, возбудил бы неистощимый хохот ***.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Ой!
Вот теперь и последняя мышара в Сибири в состоянии увидеть, что некая Гербового пошиба фигура (и не простая, а отец!) наехала на некоего литератора,
пребывающего в должности камер-юнкера, за некое историческое сочинение.
Вот что на самом деле изложено в «Последнем из свойственников»! Про «Охоту на поэта» там пишется!!!
Это по-крупному ежели. Не проблема рассмотреть и детали.
ПС
Пригодился, кстати, и бедолага Долинин, распедаливший в своей крупице разницу между реальным титулом Вольтера и титулом, указанным в ответном письме.
А вот с Дюлисом надо обойтись иначе, чем с Д’Арк и Вольтером. Потому что у Дюлиса есть второй, крутой, козырного замеса подтекст: «the fleur de lys has a strong association with French royalty«:
(«Цветок де-лис сильно ассоциирован с высшей властью Франции»)
Итак, Дюлис – это гербовый клиент, т.е. некий чёрт, связанный с некоей королевского пошиба властью, а не какой-то там Тартарен из Тараскона, сиречь, потомок Луки дю Ферона.
И теперь надо препарировать текст «Свояка» следующим образом: убрать всю Орлеанскую конкретику, но оставить Дюлиса, заменив его, к примеру, на «Гербовый». Что из этого получится – об этом далее.
«А ларчик просто открывался«. (И.А.Крылов)
+++
Впрочем, мне и без крупиц Заславского было очевидно, как понимать пушкинский пастиш.
Просто исходя из написательного тайминга, после тех событий в октябре-ноябре 1836 года Сергеичу так или иначе надо было сообщить, что происходит, преодолевая при этом сверхусиленно бдящую вдоль и поперёк имперскую цензуру. Кому сообщить? Гордым внукам славян в первую очередь. Как сообщить? Ясно, что только применяя свою «методу», и не старыми способами, а в свежем, нестандартном варианте.
А волновать его крутейше могла только одна тема – спецоперация имперской гэбухи, эта как раз-таки «Охота на поэта». И «Свояк» убедительно показывает, что Сергеич про неё откуда-то ведал! Скорее всего через неравнодушного к его таланту Х_рычовского секретаря П.Миллера, который, видать, что-то где-то краем глаза у Х_рыча или Дубельта зацепил и приватно в ушко Пушкину свистнул. Вот почему поэт настаивал на максимально кровавом поединке – знал он, что любой, кто вылупится с противоположной стороны, будет казачком, империей засланным. Ну так и косить эту имперскую шушеру наповал свинцом погорячее! Увы, не сработал его дуэльный стереотип вступать в дело вторым: клиент, нарисовавшийся у другого барьера, стрелял и навскидку великолепно. Но свою порцию русского свинца от тяжелораненного поэта таки получил этот защищённый бронежилеткой и впоследствии награждённый за исполнительский риск лычкой сенатора французский чёрт!
Крупицы (три штуки, две от Заславского, одна от Долинина) лишь поспособствовали гладкости причёски смысла «Свояка».
+++
Как же быть, для начала, с обилием неслучайных (прав Олег Борисыч в первой крупице!), до молекулы, но без какой-либо пользы обсосанных литературоведческими академиками и на них опёршимися несуразностей в тексте пастиша и с самой главной этой бякой в его названии?
Да элементарно, Ватсон, сиречь, доктор Заславский! Обманка это, подколка! Дымовой завесой является практически вся имеющаяся в тексте конкретика, и уж заведомо все те слова, где имеется Д’Арк, да и остальные, со славной девой связанные Орлеанские и прочие напевы. Они не нужны для понимания истинного смысла написанного ни с какого боку, это просто инфо-мусор, специально насыпанный Сергеичем, чтобы запудрить остатки мозга у имперских цензурных церберов.
Поэтому ответ на вопрос «Как быть с нестыковками «Свояка» и прочей, привязанной к ним конкретикой?» таков: это просто надо игнорировать, к примеру, заменить прочерком или символом «***».
Именно на такое предварительное препарирование текста пушкинского пастиша с необходимостью указывает хоть и упомянутый в названии, но не существующий на белом свете свойственник любой незамужней что Жанны, что Анны, что ещё какой Светланы.
Настал черёд полезным крупицам от Заславского.
Первая из них – это ремарка про несуразности текста «Свояка»:
<<<
Обилие несообразностей полностью исключает их случайность.
>>>
А вот дальнейшие рассуждения Заславского – лишь блуждание в потёмках, и всё потому, что не научился он ещё отделять зёрна от плевел в литературоведении:
<<<
Как же следует их интерпретировать? Любопытно, что из их наличия два исследователя делают прямо противоположные выводы. Фомичев указывает на художественный характер текста [Фомичев: 75]. Долинин же предлагает версию истории, обладающей довольно сложной и многоступенчатой конструкцией отношений текста и читателей, направленной, по его мнению, на раскрытие подлинной природы конфликта Пушкина с Геккернами.
С нашей точки зрения, природа текста ПС и его цель, как она описана Долининым, плохо согласуются друг с другом. Сложная система намеков и намеренных искажений фактов, и даже цитат из художественных текстов не подходит для раскрытия правды (по необходимости однозначной) современникам о реальной конкретной истории, имеющей для Пушкина ключевое значение. Скорее, текст такого типа способен был их запутать еще больше и выглядел бы непонятным лукавством в ситуации, где требовались прямые и недвусмысленные действия. При необходимости «автор статьи о Вольтере обладал куда более действенными и подходящими к случаю средствами борьбы с противниками» [Сайтанов: 43].
>>>
Пройтись, что ли, по прозвучавшим в этой длинной цитате фамилиям? Тупизм Фомичёва был отмечен не раз, так что сразу к терапевту маститого. У него, как у Щёголева, что-либо симпатичное может проскользнуть только помимо воли. А вот из излагаемого насчёт оставшейся парочки очевидно, что напрасно д.ф.-м.н. связался с этой публикой. Долинин и Сайтанов – два сапога пара. Один недотёпа (Долинин) принялся постигать то, что ему не по уму, а другой недотыка (Сайтанов) распедаливает, что Сергеич обладал «куда более действенными и подходящими к случаю средствами борьбы с противниками«. А противник-то у Пушкина, к сведению социологического недотёпы Сайтанова, – Российская империя! Ну подите, потягайтесь с государством! Не пробовали? Стенька Разин вот пробовал.
Вторая, самая полезная крупица у Заславского промелькнула при перечислении мотивов и была продублирована им далее в таблице [Увы, неосознанно. С крупицей #2 связана и лажа доктора #3. - idohturov]:
<<<
Мотив девственности
Как противоположность мотиву преемственности и передачи от поколения поколению в произведении реализуется мотив девственности, который вводится в основном при помощи скрытых элементов текста. Уже само название неадекватным наименованием «свойственник» лишь подчеркивает, что Жанна так и не была замужем. Английский журналист отмечает:
«По крайней мере мы хоть что-нибудь да сделали для памяти славной девы; наш лауреат посвятил ей первые девственные порывы своего (еще не купленного) вдохновения. Англия дала пристанище последнему из ее сродников. Как же Франция постаралась загладить кровавое пятно, замаравшее самую меланхолическую страницу ее хроники?» [155].
Здесь в первом предложении дважды содержится характерное упоминание: не только про «славную деву», но и про «девственные порывы». В результате утрата бескорыстного вдохновения приобретает черты потери девственности. В третьем же предложении упоминается «кровавое пятно», что тем более значимо, что сожжение на костре считалось казнью «без пролития крови». Так указание на физическую гибель девственницы подменяется намеком на потерю девственности.
…
>>>
Эх, Олег Борисыч, Олег Борисыч! Вы – доктор, а а не туда азы гинекологии пристраиваете! Какое, к лешему, указание кровавым пятном на физическую гибель, какое «убийство как лишение девственности»? Ложный ход «тем более значимо, что сожжение на костре считалось казнью «без пролития крови»» завёл Вас в болото бесповоротно.
Для любой девы, даже не славной, кровавое пятно есть свидетельство потери девственности. Всё.
Смотрят в книгу, видят фигу (пословица)
+++
Вот не могу понять, будьте любезны: все эти копатели «Свояка», распедаливающие за завуалированное изложение в нём обстоятельств несостоявшейся ноябрьской дуэли Сергеича с Дантесом, они что, поголовно слабоумием или короткой памятью отмечены?
С чего это вдруг <<< «Последний из свойственников…» – … завуалированное биографическое свидетельство – рассказ о событиях, связанных с отказом Геккернов от дуэли. … Связь с дуэльной историей не вызывает сомнения…>>> [цитата из Заславского, кстати, это его лажа #1 - idohturov] ?
Ведь чётче некуда поэт письмом (!) изложил все формулировки по дезавуированию того вызова, снабдив своего секунданта графа Соллогуба указанием там, что тот может воспользоваться этим документом по своему усмотрению, как сочтёт уместным, сиречь, к примеру, раструбить текст всему свету. Поэтому даже последней мышаре в Сибири ясно, что никакой криптографии, связанной с ноябрьским вызовом, в «Свояке» нет и быть не может. Так что в глубоком пролёте мусья Долинин со своей версией литературной защиты, и вкупе с ним Благие и прочие Абрамовичи, и кто там ещё из академиков и на них опёршихся? Это раз.
Далее.
На чём основывается предположение, что подспудом «рифмованной хроники» выступает «Гавриилиада»?
1.На отказе от авторства? Но «Вольтер» отказывается в письме, а Сергеич переводил стрелки на гусар прилюдно на комиссии. Что им писано в письме персонально Николаше, доподлинно неизвестно, а что там могло быть – не отказ, а объясниловка, давно Козаровецкий рассказал.
2.На рифме типа «ботинки-полуботинки», сиречь, «Генрiяда»-»Гавриилиада»? Ну да, рифма вполне подойдёт для проф-»пушкинистов», обвешанных типа научными регалиями и гроздьями взаимной лапши на ушах.
3.На распедаливании «английского журналиста» про «преступную поэму» как верх кинизма?
А у Сергеича полно кинических стихов. Тот же «Онегин», всеми с восторгом принятый, чем не киническая рифмованная хроника?
Это два. [Увы, кстати, и Заславский же вещует: "... однако столь же несомненны и связи с историей отказа Пушкина от «Гавриилиады»", это его лажа #2 - idohturov]
И что может сказать и не купечество насчёт свояка незамужней девственницы? Вот то, что есть у Заславского:
<<<
Так, название является вызывающе неадекватным: поскольку у Жанны д’Арк не было мужа, то и герой по определению не мог быть ее свойственником.
>>>
Или что выдал уже процитированный Долинин, никакого тайного смысла не разгадавший, но таки опус «Как понимать мистификацию Пушкина «Последний из свойственников Иоанны Д’Арк»» накропавший?
И это всё? [?!!! - idohturov]
Три.
Вот стократ стопудово провидел Сергеич: на его прославленный портрет будут указывать невежды, может, и остепенённые литературоведно-филологически, но наглухо не способные уловить мысль поэта.
Больше всего крупиц по теме насыпал, как и обычно, непрофессионал – доктор физ.-мат. наук Олег Заславский в недавней публикации «О ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СТРУКТУРЕ «ПОСЛЕДНЕГО ИЗ СВОЙСТВЕННИКОВ ИОАННЫ Д’АРК», ПРАКТИКИ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ, ТОМ 4 (3), 2019:
[По фото могу сказать, что сей доктор - почти нашей, притёртой к природе породы чел. Сфоткался в правильном месте, заряжен соответственно. Вот экипирован кривовасто. Вместо сумочки на лямочке должен быть какой-нить шкуродёр, притянутый резинкой от хобы, а доки/ключи должны быть обязательно в нагрудном застёгивающемся на пуговицу кармане - idohturov]
Жаль, что статья Заславского попалась мне одной из последних (какой-то Сайтанов от 1986 г. ещё где-то шарохается, да Юхнова от 2013 г. [оба по полезности не Бог весть что наверняка - idohturov]), поскольку аннотация к ней показывает, что всех этих Фомичёвых с прочими Липницкими можно было не шерстить – в отношении смысла воз со «Свояком» находится и ныне там:
<<<
Статус «Последнего из свойственников Иоанны д’Арк» не был прояснен до сих пор. В последние десятилетия высказывались предположения, что «Последний из свойственников…» – 1) художественный текст, 2) завуалированное биографическое свидетельство – рассказ о событиях, связанных с отказом Геккернов от дуэли. В пользу первого предположения не было высказано убедительных аргументов. Связь с дуэльной историей не вызывает сомнения, однако столь же несомненны и связи с историей отказа Пушкина от «Гавриилиады», что делает смысл двойного биографического подтекста неясным. В данной работе мы показываем, что художественная природа «Последнего из свойственников…» воплощена в особенностях его внутренней структуры (система мотивов, скрытая словесная игра, иконические приемы воплощения идеи в тексте, множественное соотнесение персонажей с прототипами и претекстами, мотивная связь претекстов между собой). В эту структуру естественным образом вписываются и биографические подтексты, причем оба. В результате «Последний из свойственников…» оказывается синтетическим текстом, в котором биографические элементы стали частью его художественной структуры.
>>>
Вот благо есмь, что школа логики Пифагоровых штанов, которую с необходимостью проходят естественнонаучники, приносит свои плоды при изучении пушкинских произведений в виде ценных мыслей, в отличие от пафосного, пустопорожнего, сдобренного для придания весу греко-латынью и практически бесполезного многословия представителей неестественных наук.
Сразу скажу, что закрыть тему Заславскому не удалось. Но он настолько близко подошёл к смысловой «яме» «Свояка», что ему осталось сделать несколько шагов, чтобы туда провалиться. Ситуация сложилась точь-в-точь как у парочки Бетеа/Давыдов с «Гробовщиком».
Заключение статьи д.ф.-м.н’а не сильно отличается от текстовок академической «пушкинистики». Вместо нижеследующей словесной рассыпухи ему бы просто сказать, что Александр Пушкин – крутейший экземпляр Homo Sapiens, и всё:
А потом автор фактически расписывается в своей неудаче, уповая на дальнейшее изучение «Свояка»:
<<<
…следует говорить не о прямом «применении» биографического материала, а о сложно устроенном смысле художественного произведения. …Текст оказывается синтетическим, в нем собственно художественное и биографическое начала переплелись настолько тесно, что противопоставление чистой художественности и «шифрограммы» снято. Дальнейший анализ таких явлений, когда события биографии являются полноценным художественным подтекстом, повидимому, мог бы расширить соответствующие разделы общей поэтики. …
Также обращает на себя внимание следующее противоречие. С одной стороны, Пушкин опирался на реальные события своей жизни, используя их в качестве подтекстов. С другой стороны, их распознавание современниками было маловероятным. Поэтому в той мере, в которой для автора могла быть значима реакция аудитории, его произведение было обращено лишь к условным читателям в неопределенно далеком будущем.
Также повышенную роль могла играть автокоммуникация, когда автор пишет «для себя» вообще без расчета на понимание современниками. Само по себе это обстоятельство не содержало бы ничего исключительного, будучи общим свойством художественного творчества. Однако именно в данном случае, из-за художественного использования биографических подтекстов (в сочетании с практической безнадежностью их опознания современниками), оно становится не вполне тривиальным. Можно поэтому думать, что дальнейшее изучение ПС может пролить дополнительный свет не только на поэтику Пушкина, но и на его психологию творчества.
>>>
Какие же мысли Заславского оказались подспорьем в раскрытии смысла «Свояка», и где он крупно лажанулся, – об этом далее.
«Попрошу делать взносы. Ипполит Матвеевич подтвердит мои полномочия. … Что скажет купечество?» («12 стульев«)
+++
Следующим взнос в копилку понаписанного насчёт «Свояка» будет делать некий Александр Долинин с его претенциозным опусом «Как понимать мистификацию Пушкина «Последний из свойственников Иоанны Д’Арк»».
К теме «купец» Долинин подошёл по-академически, т.е фомичёвским манером, но предварительно обкукарекав заливистым петушком кукушку в лице какого-то Осиповата.
Поочерёдно распедалены были Н.О.Лернер с его «скрытый упрек Пушкина самому себе» за былое увлечение «отрицателем и разрушителем» и Б.В.Томашевский с его автобиографической параллелью с делом о «Гавриилиаде», выведенной в роде шутливой литературной мистификации. Следующим пошёл Д. Бетеа, с недавней книгой о прятках Пушкина под маской вымышленного англичанина, чтобы «освободиться от порабощающей инакости» вольтерьянских и, шире, французских корней и противопоставить ей своё новое, независимое, более русское «я», отвергающее галльский рационализм«. Попался и Д.Д.Благой с его слиянием в образе Вольтера Геккерна и Дантеса, а за ним А.Г.Битов с подходом, аналогичным Благому, но плюс некие нюансы, и примкнувшие сюда до купы И.З.Сурат и С.Г.Бочаров, а также Т.Дж.Биньон. Упомянуты были и В.А.Сайтанов с С.А.Фомичёвым, камлающие за чисто художественность «Свояка», и мадам Абрамович, которая обтекаемо <<<признает, что главным сюжетным стержнем ПС «является мотив отказа от дуэли», в чем можно видеть «отклик на то, с чем столкнулся сам Пушкин в момент ноябрьской дуэльной истории», но, с другой, предлагает видеть в тексте не памфлет, а многозначное отражение неких «острых проблем, выдвинутых временем», солидаризируясь с выводами Фомичева.>>>
[ПС у Долинина (и не только) и есть "Последний из свойственников", равно как "Свояк" у меня - idohturov]
Черту своему обзору этого с нулевым выхлопом разносортного кудахтанья непомнящих проф-литераторов Долинин подвёл, используя латынь:
Последняя фраза в этом типа методологически козырном по Долинину абзаце («Следовательно, для того, чтобы истолковать смысл пушкинской мистификации, следует выяснить, в каком именно жанре «сделан» ПС и каким образом он соотнесен со своими моделями«) напомнила мне бородатый анекдот, где в качестве причины неуспеха в супружеском процессе озвучивалось неумение прислуги правильно держать свечку.
Сразу стало понятно, что долининское «купечество» не внесёт ничего путного. И действительно, кроме крупицы
<<<
В подписи к письму неверно указан придворный чин Вольтера — на самом деле он был не «gentilhomme de la chambre du гоі» (VII, 351), как в ПС, a «gentilhomme ordinaire de la chambre du гоі» (что, в отличие от первого чина, давало ему право не появляться при французском дворе и жить за границей) и обычно именно так и подписывал официальные письма.
>>>
у Долинина имеется по сути лишь модификация позиций Благого-Битова-Абрамович:
<<<
Анна Ахматова убедительно показала, что в декабре 1836 — начале января 1837 года — то есть именно в тот период времени, когда был написан ПС, — в петербургском свете имели хождение две конкурирующие версии происшедшего, геккерновская и пушкинская. Согласно первой из них, Дантес сделал предложение Е.Н. Гончаровой из самых благородных побуждений, чтобы спасти честь Н.Н. Пушкиной; согласно второй, он поступил так из трусости, испугавшись поединка с Пушкиным и разоблачения подлых интриг старшего Геккерна. Но если Геккерны обладали всеми средствами и возможностями для распространения своей версии и умело ими пользовались, то у Пушкина руки были связаны обещанием не разглашать тайну вызова и несостоявшейся дуэли. Судя по всему, ПС был задуман Пушкиным как «сильный ход» в борьбе версий, который позволил бы ему, не нарушив данное слово, в иносказательной форме сообщить читателю, каким образом на самом деле развивались события и как он предлагает их оценивать. Именно поэтому он так тщательно избегает прямых биографических параллелей, инвертируя социальные маркеры противников (оскорбленный Дюлис ничего не смыслит в литературе, как Дантес, тогда как его оскорбитель — самый известный писатель страны, как Пушкин), а представляет конфликт как своего рода моралите, где противоборствуют не характеры, а одномерные фигуры, олицетворяющие определенные моральные качества.
«Добрый и честный Дюлис», «щекотливый» (то есть крайне чувствительный) дворянин, вступающийся за честь семьи и «в первом порыве негодования» посылающий вызов обидчику, олицетворяет благородное простодушие, которое Пушкин, как известно, считал свойством гения…
…
Антагонист Дюлиса, старый, семидесятитрехлетний Вольтер, персонифицирует противоположные качества: трусость и хитроумный цинизм. В контексте мистификации его образ — это почти такая же проективная условность, что и образ Дюлиса. Вольтер здесь нужен Пушкину прежде всего как автор бесстыдного литературного произведения, опубликованного анонимно и не осужденного обществом, которое можно было бы соотнести с бесстыдным поведением Геккернов и, в частности, с анонимным дипломом рогоносца, к составлению которого, по убеждению Пушкина, был причастен барон-«старичок»…
…
Пушкин отнюдь не был уверен в том, что его версия событий возьмет верх даже после публикации мистификации-памфлета…
…
25 января 1837 года, когда Пушкин написал письмо, обращенное к барону Геккерну, его первоначальный план литературной самозащиты потерял всякий смысл.
>>>
Сухой же вклад Долинина в копилочку в виде вывода
<<<
Таким образом, анализ показывает, что ПС представляет собой мистификацию смешанного типа, сочетающую внешние признаки серьезной подделки с элементами игрового, шутливого притворства. Несомненно, Пушкин хотел, чтобы некоторые, самые искушенные читатели поняли, что переписка Дюлиса с Вольтером сфабрикована, и попытались бы разгадать тайный смысл текста.
>>>
с очевидностью есть просто пустопорожняя добавка к оригинальному названию творения Сергеича.
«Трудно стало работать. Развелось много идиотов, говорящих правильные слова«. (Штирлиц)
+++
Козырным многословием отметились в теме так называемые проф-пушкинисты. Увы, с их достижений много не слупишь, ну, разве что похохотать получится.
Возьмёшь, к примеру, того же Фомичёва, который упомянут в предыдущей заметке, зачтёшь его сентенцию «В академическом пушкиноведении существует традиция начинать анализ пушкинского произведения с подробного изложения истории вопроса», представишь всю эту бравую компашку непомнящих комиссионеров и ржёшь до упаду. Ведь какая истине разница, насколько подробно один маститый фуфлогон излагает туфту другого типа академика? Впрочем, профессорской мантией можно задрапировать ослиные копыта, а греческо-латинскими словесами – отсутствие какой-либо путной мысли:
А что полезного по теме можно нарыть у современных филологов? А то, что и в отношении «Свояка» эта академ-контора от пушкиноведения как сидела у разбитого корыта, так и по сю пору там находится (режущая глаз датировка 1836 в нижеследующей аннотации сойдёт за опечатку):
Попытка мадам Липницкой «предложить и обосновать трактовку» закончилась пафосно и с использованием греческого:
<<<
Все это позволяет сделать вывод, что, скорее всего, «Последний из свойственников Иоанны д’Арк» предназначался для журнала «Современник» и был написан в форме, характерной для пушкинских публицистических выступлений 1836 года, с той лишь разницей, что объект – вымышленный. Произведение, сложное по внутренней организации, затрагивает основные нравственные темы творчества Пушкина: о достоинстве и ответственности писателя, о личной чести, о святости исторической памяти народа. Это произведение полиадресатно, одним из адресатов Пушкина, как нам кажется, был Николай I. Мистификацию можно рассматривать как диалог с царем, как последнюю исповедь и покаяние поэта. Хотя, разумеется, любые предположения о смысле последнего произведения Пушкина всегда останутся лишь догадками.
>>>
Из последней фразы от мадам Липницкой помимо слабости российской филологической мысли явственно выпирает желание непомнящей публики продолжать торчать за достойное лавэ у корыта проф-»пушкинистики», время от времени распедаливая urbi et orbi про полиадресатную архитектонику.
А внятного ответа на вопрос «Для чего понадобилось Пушкину сочинять pastiche?» так и нет. Вот за это сведение мадам Липницкой и спасибка.
Где искать и как добыть
То-Чаво-Не-может-быть?
Ведь его ж на свете нету,
Сколько землю не копыть!
Кабы схемку аль чертёж —
Мы б затеяли вертёж.
Ну, а так — ищи, сколь хочешь,
Черта лысого найдёшь!
Эти строфы из филатовского «Федота-Стрельца» отлично стыкуются с последним творением Сергеича «Последний из свойственников Иоанны Д’Арк«, поскольку характеризуют и броскую витринную интригу этой публикации в первом посмертном томе «Современника» (если вместо «родственник» вернуть оригинальное «свойственник») и то, что в отношении неё понаписано и проф- с не очень «пушкинистами», и отдельными интересантами пушкинского творчества.
Проф-»пушкинистика» отметилась по теме стандартным образом, сиречь, очевидной тупостью (или неочевидной подлостью) и пустословием.
После «Туз/Дама=14/12» в «Пиковой Даме» я считаю в лучшем случае тупым следующее заявление типа маститого проф-пушкиниста Фомичёва С.А. (Фомичев С.А. Последнее произведение Пушкина // Русская литература. 1987. № 3. С.72–83)
«…подход к художественному тексту как к шифрограмме едва ли правомерен в принципе.«
А это пример пустословия профессионального филолога Липницкой Е.А., которая старший преподаватель кафедры журналистики Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова и автор 7 научных публикаций (включая, может быть, и цитируемую ниже – «О загадке пушкинского pastiche«):
«Последнее произведение Пушкина – сложное, многогранное, полифоничное. Очень многое сплавилось в нем – мысли, идеи, переживания и чувства Пушкина в трагические дни приближения к роковой черте. Это произведение беспрецедентно по количеству автоцитат и отсылок к предыдущим тестам – поэтическим, прозаическим, публицистическим, эпистолярным – опубликованным и рукописным. Поэтому, конечно, неслучайно, что «Последний из свойственников Иоанны д’Арк» рождает столь различные трактовки. Но вопрос о том, для чего понадобилось Пушкину сочинять эту коллизию про Вольтера, остается открытым.«
, причём пустословия, заканчивающегося козырнейше:
«…разумеется, любые предположения о смысле последнего произведения Пушкина всегда останутся лишь догадками«. [!!! - idohturov ]
По счастью, по «Свойственнику» высказывались и любители пушкинского слова. Впрочем, и проф-»пушкинистике» будет далее уделено некое внимание – мабуть, какая крупица в духе Вацуры и промелькнёт в потоке в общем-то бесполезных для истины словес.
Комментарии